Роуланд засмеялся.
— Ну тогда ладно. За труды я должен, тебя вознаградить. Я отдаю тебе ренту, которую ты накопил.
— Я не могу взять, — запротестовал удивленный Эварард.
— Нет, можешь, — не отступал Роуланд. — Я ничего не хочу брать из того, что не заработал сам. И я буду благодарен, если ты и дальше присмотришь за моими землями, пока они не понадобятся.
— А ты их разве не возьмешь сейчас?
— Сейчас? — мрачно спросил Роуланд. — Я должен вернуться в Монтвиль.
— Я поеду с тобой в Нормандию, — предложил Эварард.
Но Роуланд покачал головой.
— Я должен предстать перед Лютером один. Он возненавидит тебя, брат, потому что, благодаря твоему лицу я узнал о своей семье и о его грехе. В Монтвиле твоя жизнь будет в опасности.
— А твоя?
— Мы с Лютером на равных. Я его не боюсь. Нам надо свести счеты.
— Роуланд, — нерешительно начал Эварард. — Может быть, тебе лучше не встречаться с ним снова? Сможешь ли ты оставаться в ладу с собой, если убьешь его?
— Я не смогу жить с собой в ладу, если не услышу от него, почему он это сделал, — Роуланд говорил спокойно, но взгляд был тяжелый.
Они проговорили всю ночь. Впервые за двадцать три года сидели за столом, как одна семья. Роуланд слушал рассказы родителей и брата, а Бригитта размышляла, не терзают ли его душу эти разговоры.
Роуланд был очарован своими родителями и не мог отвести от них глаз.
— Представляешь, Бригитта, если бы ты не убежала в Ангерс, я бы никогда не нашел свою семью? Многие годы Лютер не пускал меня туда, зная, что я могу обнаружить. И я не задумывался, что он имеет против этого города. А на сей раз он не смог меня удержать. Из-за тебя.
Они стояли на южном холме, глядя сверху на Монтвиль. Бригитта нервничала, предощущая назревающую стычку. Три дня они ехали рядом, и Роуланд все время молчал.
Он улыбнулся.
— Знаешь, всякий раз, когда ты убегаешь, потом случается что-то хорошее.
— А что хорошего было в первый раз?
— Разве ты не стала моей?
Она покраснела.
— Ты поговоришь с Лютером наедине? — спросила Бригитта со страхом.
— Это не имеет значения.
— Очень даже имеет, Роуланд. Пожалуйста, поговори с ним наедине. Никто не должен знать, что произошло. Я знаю, Роуланд, ты негодуешь. Но пусть гнев не ослепит тебя. Все эти годы Лютер называл тебя сыном. Ты крепко с ним связан. Многолетние связи стоят не меньше кровного родства. Помни об этом, когда останешься один на один с ним.
Роуланд ничего не сказал и стал медленно спускаться с холма, никак не рассеяв ее опасений.
Когда они вошли в зал, Лютер был там. Он наблюдал, как они подходили, и на его лице появилось беспокойство, точно он уже знал все.