— Я тебя не понимаю.
— Ты хочешь, чтобы я остался?
— Хочу, — призналась она без капли смущения. — Завтра я свожу тебя в кинотеатр и накормлю обедом в какой-нибудь забегаловке, — с иронией в голосе предложила она.
В кафе тихо звучала музыка, доносившаяся из двух маленьких колонок, подвешенных у потолка.
Кэмерон уверенно вел в танце Мэган, а она не переставала ему улыбаться. Признаться, она даже не представляла, что так может все закончиться. Что случайный прохожий вдруг окажется ее боссом, причем таким привлекательным, обаятельным боссом... Таким одиноким, что Мэган захочется ему помочь.
Нет, тут Мэган лукавит. Не в жалости дело, жалость вообще тут ни при чем.
— Мне нужно срочно позвонить, — вдруг опомнилась Мэган. — Прости, я на секунду.
Кэмерон отпустил ее руки и проводил взглядом, пока она не исчезла за дверью кабинета Тики.
Мэган закрыла за собой дверь и прижалась к ней спиной. Улыбка не сходила с ее губ.
Что со мной происходит? Господи, что со мной происходит? — спрашивала она себя. Как хорошо... Так спокойно... Я не чувствую ни злости, ни раздражения. Как будто кто-то сгреб эти отрицательные эмоции, весь негатив рукой, как хлебные крошки со стола, и выбросил в мусорное ведро. Такая свобода! Я чувствую свободу. Впервые за долгие годы! Господи, как хорошо! Спасибо, что ты есть, Господи...
Мэган открыла глаза. Она не знала, сколько времени прошло с тех пор, как она вошла в кабинет Тики. Взглянув на часы, она увидела, что красные стрелки на серебряном циферблате показывали десять минут первого.
— Ну вот и Рождество пришло! Пришла новая жизнь! — С этими словами Мэган подошла к столу старшего менеджера и сняла телефонную трубку.
Набрав номер своего домашнего телефона, она стала ждать, когда длинные сигналы сменит голос матери.
— Алло?
— Мама, с Рождеством тебя! Я тебя очень люблю! — с нежностью призналась Мэган.
— Солнышко, я тебя тоже очень сильно люблю! И с Рождеством тебя! Когда ты придешь домой?
— А отец уехал? — Мэган накрутила на палец провод телефонной трубки. — Или он еще там?
— Да, дорогая.
Признаться, Мэган уже было все равно, уехал отец или нет. Ей уже не хотелось хамить ему, вспоминать старые обиды, бросать трубку, говорить матери, чтобы она выгнала его за порог.
Наверное потому, что Мэган перехотелось воевать. Нет, она не сдалась. Просто настроение было не воинственным. В душе не было обиды. Теперь к своему отцу она ничего не чувствовала. Ни жалости, ни неприязни, ни любви. Ничего.
— Солнышко, ты все еще работаешь?
— Да, мама, у меня еще много дел. Я вернусь через несколько часов.