Она сварила кофе, нарезала бекон тонкими ломтиками, взбила яйца для омлета, и стоило ей поставить все это на плиту, как она услышала, что шум душа прекратился. Испытывая какое-то детское чувство гордости, она улыбнулась про себя и стала быстро накрывать стол на две персоны.
Он вышел из ванной, вытирая мокрые волосы, и первое, на что обратила внимание Ари, был его профиль. Есть ли что-нибудь более впечатляющее, чем этот профиль, подумала она, чувствуя, что больше не боится его. Достоинство походки сочеталось с агрессивной уверенностью каждого движения. На нем были джинсы и толстый белый свитер, на фоне которого его волосы казались еще чернее. Еще мокрые от душа, они были зачесаны ото лба, что подчеркивало прямую линию бровей, а высокие скулы говорили об упрямстве. И она невольно задумалась, кто унаследует эти строгие черты, такие непохожие на мягкие изгибы ее лица?
Светлый локон выбился из-за уха и упал на щеку. Кивком головы она откинула его назад, в это мгновение Брандт вошел на кухню и замер. Его зеленые глаза быстро пробежали по ней, потом с удивлением оглядели кухню, задержались на сковородке с беконом и, наконец, остановились на столе, накрытом на две персоны.
Нервно сжимая руки за спиной, Арианна робко улыбнулась,
— Я надеюсь, вы проголодались?
Он удивленно посмотрел на нее.
— Похоже, вы чувствуете себя здесь как дома?
Ари снова неуверенно улыбнулась.
— Я… подумала, почему бы не приготовить завтрак?
— То есть делаете, что хотите?
— Нет. Я хотела сделать что-то для вас. Поблагодарить…
— Не стоит, — резко бросил он.
Секунду-другую Арианна растерянно смотрела на него, но на этот раз негодование пересилило чувство обиды, она не на шутку разозлилась.
— Я старалась сделать как лучше! — Она сняла тяжелую сковородку с огня и поставила на холодную конфорку. — Ошибка, которую я не повторю снова! — заявила она и принялась с ожесточением кромсать кусочки бекона, затем бросила их на разделочную доску.
— Осторожнее, масло брызгает… — услышала она его слова за своей спиной, но даже не соизволила повернуться. Открыв дверцу духовки, вытащила омлет и резко поставила сверху на плиту.
— Не беспокойтесь, Брандт, — сказала она. — Я не психопатка. И не собираюсь устраивать истерику и нападать на вас. — Она потрясла перед ним вилкой с длинным кусочком бекона, не предполагая, что жест может говорить об обратном. — Хотя я предполагаю, что те, кто знает вас лучше, едва ли проявили бы такое терпение. — Она так резко повернулась, что не могла заметить легкую усмешку в уголке его губ. Схватила с раковины губку для мытья посуды и начала вытирать забрызганную плиту. На какой-то момент на кухне воцарилась тишина, которую нарушало лишь завывание ветра.