Джервэз вдруг увидел, что он внимательно разглядывает витрину какого-то магазина, и сообразил, что он уже в Барнсе. До сих пор он шел, не разбирая дороги. Только сейчас он обратил внимание на зажженные фонари, похожие в сгущавшихся сумерках на цветы подсолнечника, увидел толпу вокруг себя и услышал, как башенные часы пробили шесть. Он вспомнил, что должен быть на одном званом обеде, а потом ехать на танцы в клуб, так как слышал, что Филиппа предполагает там быть.
Он нанял такси и поехал на Бельгров-сквер. Когда он вошел в дом, вестибюль поразил его своей мрачностью. Если бы Филиппа… она бы все переделала… ведь она имела право… Подымаясь по лестнице, несмотря на наличие лифта (единственное нововведение в доме), он заглядывал в различные комнаты. Гостиная была хороша, но слишком уж неуютна, меньшие комнаты имели тоже мрачный вид… Весь дом следовало бы осветить и сделать более приветливым.
В спальне камердинер доставал для него из шифоньерки свежую крахмальную сорочку. Все было готово для переодевания.
Время тянулось бесконечно; казалось, скучному холостому обеду в клубе не будет конца.
Наконец Джервэз вырвался оттуда и поехал в «Конду». Он стал высматривать Филиппу, но ее там не было. Он выбрал столик напротив двери и закурил сигару. Девушки, дамы, молодые люди входили и выходили, джаз-банд играл не переставая… Много народу уходило и приходило, и, наконец, появились Филиппа и Фелисити с мужем Сэмом Фэном и его сестрой, очень красивой молодой дамой, которую все называли «Scrap»[1].
Филиппа, не заметив Джервэза, прямо направилась к столику возле самой двери; кто-то ее окликнул, и она остановилась там, разговаривая и смеясь. Какой-то смуглый юноша подал ей огонь для папироски.
Джервэз стал издали изучать ее… В сотый раз он спрашивал себя, почему она выглядит такой молоденькой? Кажется ли это ему или она действительно так невероятно молода? Теперь почти все девушки и даже маленькие девочки выглядят старше своих лет; можно подумать, что они делают все возможное, чтобы выглядеть старыми, и шестнадцатилетние похожи на двадцатипятилетних… Быть может, достигнув этого возраста, они стараются об обратном?..
Филиппа была стройной до худобы и выглядела выше, чем была на самом деле, вероятно, благодаря своей длинной шее и маленькой коротко остриженной золотистой головке. Даже на таком далеком расстоянии бросался в глаза контраст между ее темными ресницами и светлыми волосами. Джервэз должен был признать, что, несмотря на крайнюю современность (которую он так не любил!) всего внешнего облика Филиппы, ее очень короткого платья, почти бесцветных чулок и тонко обрисованного губной помадой прекрасного рта, она была обаятельна. В ее голосе звучали очаровательные нотки, холодные и вместе с тем нежные и особенно чистые. Это был голос существа счастливого и уверенного в себе.