Я был рад встрече с Провинстауном, но не хотел оставаться в нем на все лето. От денег, полученных за портрет, у меня еще оставалось больше двухсот долларов, и я решил снять домик в Труро, старом рыбацком гнезде, что лежит к югу от города — там, где впадает в залив река Пэмит. Я выбрал Труро потому, что бывал там раньше и успел полюбить те места.
Поиски мои быстро увенчались успехом, хотя снятый мною домишко, пожалуй, вернее было бы назвать хижиной. Зато стоял он на высоком берегу, окруженный соснами, сквозь ветви которых виднелась текущая внизу река. Воздух здесь был родниковой свежести, а шум ветра в ветвях сливался с мерным шумом недалекого прибоя в единую мелодию нерушимого земного покоя.
В часы отлива Пэмит — всего лишь узенькая ленточка воды, струящаяся среди тростников. Но в полнолуние, когда прилив достигает апогея, река разливается, затопляя болотистую низину, и можно себе вообразить, каковы были разливы в те времена, когда еще не наросли песчаные наносы в устье, — тогда, говорят, Пэмит была в низовьях так глубока, что в нее десятками заходили вельботы, укрывавшиеся тут от непогоды.
Но то было давно. Сегодня Пэмит — маленькая речка. Она берет начало от родников всего в нескольких сотнях ярдов от океанского берега. Невысокие прибрежные дюны не дают родившемуся потоку влиться в океан, и ему приходится течь в другую сторону — на запад. (Хотя я слыхал от здешних стариков, что однажды, еще в том веке, в самый неистовый шторм океанские валы прорвались сквозь дюны прямо в русло Пэмит.)
Полуостров Кейп-Код, отделяющий одноименный залив от океана, выглядит на карте узким бивнем, вытянувшимся на запад, а затем заостренным своим концом изогнувшимся к северу. В этих-то местах, где перешеек совсем узок — менее трех миль, и протекает Пэмит. Собственно, тут и протекать-то негде. Но Пэмит так долго и извилисто блуждает по перешейку, принимая в себя все встречные ручейки, что в конце концов превращается в речку, впадающую в залив, на берегу которого и лежит Труро.
Снятый мною домик стоял недалеко от устья Пэмит на высоком берегу, и, наверное, потому в нем никто постоянно не жил. Дома свои жители предпочитали строить в лощинах меж холмов — чтобы заслониться от свирепых северо-западных ветров, дующих зимой. Лишь две церкви — обе старые — и дом собраний высились на холмах. Улиц в Труро, можно сказать, не было, зато росло много деревьев: сосны, низкорослые дубы, вязы, осины, белая акация. Возле домов цвели вишни и сливы.