Ничего с ним не случилось. Не может и не должно. Только не с ним! И Нелл помчалась обратно, твердя себе, что Кайл давным-давно благополучно добрался до дому, и молясь, чтобы так оно и было. Задыхаясь на бегу, она уже знала про себя, что любит его. Мери права: любить — это не хотеть жить, когда другой мертв. И если Кайл... Нет, с ним все будет в порядке. Ведь она его любит!
В боку будто игла засела, воздух, жадно вдыхаемый открытым ртом, царапал глотку и легкие, непослушные ноги как свинцом налились...
Она ввалилась в кухню, распахнув дверь всей тяжестью тела. Элси, как всегда, хлопотала у плиты. Конрад, сидя за столом, читал газету. Кайл, живой и здоровый, облокотившись на каминную полку, потягивал кофе из нарядной массивной кружки. Он почему-то не снял ни желтый дождевик, ни высокие сапоги, и Элси не ругала его за мокрые следы на чистом полу.
Нелл показалось, что комната вдруг завертелась, закружилась, как детская карусель; пол поплыл под ногами, и она ухватилась за косяк, но это не помогло, и последнее, что ей запомнилось, — стремительно приближающийся серо-голубой узор линолеума... Кайл отбросил кружку в сторону, метнулся к ней и успел подхватить Нелл прежде, чем она осела на пол.
— Нелл, очнись, что с тобой?
Не имея сил отвечать, она схватилась за его запястье, как утопающий за соломинку, и все смотрела, смотрела в тревожные родные глаза...
— Я люблю тебя, Кайл.
Глаза подернулись удивлением и болью, лицо напряглось.
— Кажется, ты бредишь.
— Да нет же, я знаю, что говорю, и я люблю тебя. Я так ясно это поняла, когда испугалась, что ты погиб...
— Погиб? — недоуменно повторил он.
— Оползень, — сказала она.
— Оползень? — до него никак не доходил смысл ее слов.
— Разве вы не слышали? — удивилась она.
— Конрад слушал радио, — растерянно сказал он.
— Если бы кто-нибудь нас услышал, решил бы, что мы оба бредим, — нервно рассмеялась Нелл. Она осторожно коснулась его щеки, уколола ладонь о щетину и снова засмеялась — на этот раз с облегчением: у призраков не бывает щетины... — Конрад сказал мне, что ты ушел к реке, — объясняла она, устраиваясь поудобнее в его руках. — Я пошла тебя искать и вдруг услышала жуткий шум. — Она передернула плечами. — Оползень, он столько дел там натворил... Я стала звать тебя, а ты не откликался, и мне сделалось страшно, что ты можешь оказаться под этой грудой камней и грязи. Я испугалась, что тебя больше нет, и тогда-то поняла, что люблю тебя.— Она перевела дух после долгой речи. — Но, может быть, уже поздно и ты передумал? — Синие глаза вспыхнули новым страхом. — О, Кайл, я так тебя люблю! Вчера я сморозила кошмарную глупость, но не передумывай, пожалуйста...