— Сдохни!
— Попал! Я попал!..
— Сдохни тварь!..
— Пусть сдохнет!..
Тихон слышал злобный смех и наконец-то смог разглядеть человеческие фигуры. Поняв, что ребенок спасен и ничто больше не мешает расправиться с ненавистной тварью, люди швыряли в нее камни.
— Что же вы делаете?! — закричал Тихон. Но его не слушали.
— Остановитесь! — крикнул он. — Вы не понимаете! Так нельзя!..
Он крепко сжимал тельце младенца, но ощутил, что кто-то тянет ребенка из его рук.
— Давай сюда! Отдай мне!..
Какие же мерзкие у них были голоса.
Тихону казалось, что он совершает ошибку, что нельзя отдавать им ребенка, что гораздо лучше было бы, если бы младенец остался с албастой, умер бы вместе с ней и перенесся в страну грез, которую он увидел, как наяву.
«Какая страна грез?! Опомнись!» — кричала другая часть его сознания.
Он увидел перед собой лицо сумасшедшей женщины, обрадованной возвращением, как ей должно быть казалось, навсегда утраченного дитя. Ему внезапно стало жаль несчастную.
«Пусть возьмет, если это утешит ее».
Но ребенок, очутившись в руках женщины, плакал и никак не мог утихнуть. И даже когда она, не стесняясь никого, попыталась дать ему грудь, он отбрыкивался и продолжал возмущенно орать. Не унимался и когда женщина, нервно тряся его, затянула песенку.
— Что с моим ребенком?! — истерически вскричала она. — Эта тварь что-то сделала с ним! Он умрет! Умрет! Умрет!..
Тихон отвернулся. Он увидел, что к албасте, уже не страшась той таинственной боли, что мешала расправиться с существом, подступили первые смельчаки. Один из них пнул существо в руку-лапу, и та нелепо подпрыгнула.
— Надо же, какая здоровая! — сказал он.
— Здоровая, да дохлая! — его сосед рассмеялся.
— А ну отойди! — рявкнул Тихон, и мужчины трусливо попятились.
— Где вы были, когда она не давала вам подойти к себе? Осмелели?!
— А ты на нас не ори, — грубо, но без особой уверенности произнес кто-то.
— Да! — поддержал другой. — Эту тварь вообще четвертовать надо было!
— Спалить! — крикнул кто-то сзади.
— Да! Да! Сжечь! — завопили остальные.
Им удалось оттолкнуть Тихона. Он не сопротивлялся. На него опять накатило предчувствие. Уверенность в скорой смерти этих людей возникла в нем где-то глубоко внутри. И в ужасе он отпрянул, наблюдая за обезумевшей толпой.
Откуда-то они натащили веток и взвалили на кучу тело албасты. Затем несколько человек разом поднесли факелы. Сначала ветви не хотели разгораться, но среди них попались сухие и, они вспыхнули, словно порох, заставив отшатнуться. Дикий смех разлетелся вокруг. Люди плясали над трупом поверженного врага.