— Остался один сандвич, — пробормотала Бет, доставая его из пакета, когда они прогуливались по мосту.
— Каждому по половине? — насмешливо поднял бровь Джеймс. — Если ты, конечно, не имеешь склонности к альтруизму.
— Не-а, — бодро сказала она, вручая Джеймсу его половину, улыбаясь в душе явной нелепости и неестественности своей прогулки по лондонскому парку с безупречно одетым председателем «Стентон энтерпрайзиз» и детской коляской.
С другой стороны, Бет не могла припомнить такого ощущения расслабленности и непринужденности в компании Джеймса Феннера, когда бы его присутствие воспринималось столь же легко.
Она заметила, как две женщины среднего возраста обернулись, проходя мимо, чтобы еще раз взглянуть, но не на очаровательного малыша в детской коляске, а на высокого мужчину, шедшего рядом с ней. Поистине мимо него нельзя пройти равнодушно.
Легкий ветер с озера взъерошил его волосы. Он убрал непослушные пряди нетерпеливым движением руки.
— Надо постричься, — пробормотал он себе под нос. — Но для меня это легче сказать, чем сделать. Ведь я часто выгляжу так, как будто мне нужна стрижка.
Бет усмехнулась, почему-то не смутившись от того, что он определенно подслушал ее монолог.
— Смотри, Тимми, к нам опять плывут утки. — Она полезла в карман за пакетом с крошками.
Тимми зевнул.
— Он надеялся, что мы возьмем его в музей или в галерею, — объяснил Джеймс, глядя на племянника.
— Или на торги фондовой биржи, или в палату парламента, — понимающе добавила Бет, взяв горсть крошек перед тем, как передать пакет Джеймсу.
— Много лет не кормил уток, — прицелился он хлебным шариком, — я и забыл, что это психотерапия.
«Психотерапия?» Бет задумчиво изучала его профиль.
Может быть, это оттого, что он глава огромной империи: необходимость принимать конкретные решения, ответственность, прямая или косвенная, за сотни людей и их жизненный уровень — за тех, кто доверился, поставил на него? Но, разглядывая суровые черты его лица, она решительно встряхнула головой. Нет, все это только придает ему сил.
Она улыбнулась. Шестимесячный малыш помог вернуть Джеймсу Феннеру душевное равновесие.
Поскольку солнце уже клонилось к закату, она решила проверить, тепло ли ребенку в коляске.
— Он и в Арктике выживет в таком обмундировании, — заметил Джеймс. — Как насчет чашечки чая?
— И булочки? — Бет усмехнулась своей шутке, почувствовав вдруг себя счастливой.
Ей не хотелось, чтобы этот день кончался. Она даже согласна терпеть его насвистывание, правда, не может заставить себя не хмыкать, когда он фальшивит.
Джеймс попытался исполнить старинную матросскую песню.