Денис не потерял сознания, даже не сошел с ума от страха. Он просто неподвижно стоял и наблюдал, как катится огромный вал огня и дыма, вперед и вперед, прямо на их город. Но не дошел, опал, сдулся, подобно волне, запущенной брошенным в воду камнем. А земля продолжала грохотать, корчиться, сотрясаться, со стороны Станции полыхали вспышки, правда, уже не такие яркие, небо, на несколько минут вернувшее свою обычную синеву, скоро наполнилось грозовыми облаками, молнии сверкали среди серо-черных туч. Но дождь пошел только ночью.
Грому и бликам молний вторили завывания сирен пожарных машин, автомобилей «скорой помощи» и целым колоннам военной техники, спешащих к месту катастрофы. Денис и его мама не спали всю ночь, боясь повторения взрыва, но на улицу, под ливень выходить было еще страшнее: если на АЭС произошел второй взрыв реактора, то в воде, падающей с неба, содержится много радиоактивной пыли, а облучиться невидимой смертью не хотелось никому.
Новости с места трагедии стали поступать на следующее утро, но в них был такой хаос, неразбериха и сумятица, что люди просто отказывались им верить. Денис из всех совершенно диких рассказов понял только две вещи. Первая — зона отчуждения расширилась в два раза, теперь стала чем-то гораздо более страшным, опасным и таинственным, а вторая — что на АЭС и правда произошло что-то вроде взрыва, только с гораздо более серьезными последствиями, и теперь вокруг Станции творится настоящий ад. Военные просто выставили кордоны, наспех обтянули периметр колючей проволокой, ощетинились всеми видами оружия и чего-то ждут.
Знать бы еще только, чего именно?
Уроки в школе начались только день спустя, когда стало ясно, что эвакуации не будет, и радиоактивных осадков не выпало. Но из всех предметов особое внимание было уделено исключтельно ОБЖ. Перед учениками даже выступил майор службы радиотехнической разведки, потом — начальник службы гражданской обороны. Правда, их слова ясности творившемуся в тридцати километрах от города не добавили. Зона отчуждения, превратившаяся в Зону, корчилась в муках своего рождения, на глазах у тысяч перепуганных медиков, военных, пожарных, помнивших, что и там, в ней самой, внутри остались живые люди. Много людей: энергетики, самоселы — гражданские, военные, ученые с научных секторов, обитатели небольших городков, деревень и поселков возле зоны отчуждения, теперь захлестнутые катаклизмом. Никто не знал, что сталось с ними, спасся ли вообще хоть кто-то из них.
Перепуганным людям, следившим за катастрофой со стороны никто ничего не мог толком объяснить по банальной причине. Военные сами не знали, что творится, какие действия предпринимать и будет ли ситуация развиваться далее. «Ждать» — велело пока командование. «Не суйтесь туда, ждите и наблюдайте. Все может быть гораздо хуже, чем кажется сначала»