— Тебе ведь не трудно подождать, правда? Мне не хочется появляться там одной.
Она ушивала восточный костюм, взятый напрокат у парикмахера.
— Морское путешествие может свести с ума, — сказала она. — Ненавижу корабли!
— Ты права, — рассеянно отозвался он.
— Когда мне становится совсем худо, я представляю себе, что забралась на дерево и его качает ветром. Да только потом мне начинает казаться, что я все время представляюсь, и нормальной тоже только представляюсь, а сама уже давно стала ненормальной.
— Ты поосторожней, так и правда можно свихнуться.
— Посмотри. Адриан. — Она подняла нитку жемчуга, прежде чем защелкнуть ее на шее. — Чудо, правда?
Адриану, которого томило нетерпение, казалось, что она движется, как в замедленном кино.
— Тебе еще долго? А то здесь нечем дышать, — сказал он.
— Иди один! — взорвалась Ева.
— Я вовсе не хотел…
— Иди, пожалуйста. Я не могу собираться, когда ты меня подгоняешь.
С показной неохотой он вышел из каюты. Потом, после секундной нерешительности, спустился вниз.
— Бетси, — позвал он, постучавшись в дверь.
— Минутку.
Она выглянула в коридор; на ней был красный бушлат и синие брюки корабельного лифтера.
— Как вы думаете, у лифтеров есть блохи? Я натянула тысячу одежек, чтобы они до меня не добрались.
— Я должен был вас увидеть, — торопливо сказал он.
— Тсс-с! Напротив каюта миссис Уорден, она у меня вроде дуэньи. Ее замучила морская болезнь.
— А меня — вы.
Они шагнули друг к другу и, пошатываясь на ускользающем из-под ног полу узкого коридора, крепко поцеловались.
— Не уходите, — шепнула она.
— Мне надо. Мне…
Он словно впитывал юность девушки, и его страсть преображалась в пылкую нежность. К нему вернулась та неуловимая легкость, которую, как ему казалось, он утратил навсегда вместе с собственной юностью, и отказаться от этого ощущения он был не в силах. Шагая по коридору, он понял, что не хочет, не решается думать.
На палубе он столкнулся с Евой.
— Где ты был? — спросила она его с принужденной улыбкой.
— В баре, посмотрел, много ли там народу.
Она была очень хороша; Адриан с горделивым восхищением отметил, что пошлый маскарадный костюм не убил ее холодноватого, своеобразного изящества. Они сели за столик.
Штормовой ветер наливался ураганной силой, и теперь даже переход из каюты в бар превращался в бурное и опасное путешествие. Чемоданы пассажиров были прочно закреплены, а нервные дамы, отчаянно цепляясь за края взбесившихся кроватей, с ужасом думали — сквозь мутную тошноту, сквозь мигрень, — что именно так и погиб «Вестрис». В баре, еще до прихода Смитов, какого-то дородного джентльмена швырнуло на пол, так что он сильно поранил голову, — поэтому легкие столы и стулья сложили в штабели и принайтовали к стене.