Однако я проявил слабость — я не настоял на своем. Если на то пошло, я даже не располагал неопровержимыми доказательствами того, что Годфри занимается всеми этими чудовищными махинациями, тогда как любая попытка с моей стороны предать дело огласке неизбежно закончилась бы для Аниты, но отнюдь не для старика, заточением в психиатрическую лечебницу.
При этом я где-то в глубине души чувствовал, что со временем мне все же удастся, не прибегая к крайним мерам, вызволить Аниту из плена этого старца.
Теперь же получалось, что времени у меня не осталось.
Что-то произошло…
Клубы пыли взметнулись из-под колес машины, когда я свернул в направлении притулившегося к склону холма дома под полуразвалившейся двускатной крышей. Сквозь подрагивающее марево летнего зноя я увидел крыльцо с осыпающейся по бокам штукатуркой.
Проехав вдоль дома, я отыскал удобное местечко рядом с сараем и другими вспомогательными постройками и заглушил мотор.
Ни чье лицо не промелькнуло за раскрытыми окнами, и я не услышал ни малейшего шума, пока взбегал по ступенькам крыльца, на мгновение задержавшись перед распахнутой дверью. Я переступил порог. Небольшой холл утопал в полумраке. Так и не постучав, я вошел в дом и повернул в сторону гостиной.
Там я увидел Аниту — она стояла в дальнем конце комнаты и явно ожидала моего приезда. Ее рыжие волосы рассыпались по плечам, в лице не было ни кровинки, хотя сама она, как мне показалось, не пострадала, по крайней мере, физически. Увидев меня, девушка оживилась.
— Джим — ты приехал!
Она протянула ко мне руки, я поспешно пересек всю комнату, чтобы обнять ее.
И неожиданно обо что-то споткнулся.
Я невольно опустил глаза.
У моих ног лежало тело Гидеона Годфри — голова разбита, превращена в кровавое месиво.
А потом Анита рыдала, находясь в моих объятиях, тогда как сам я легонько похлопывал ее по плечу, одновременно стараясь не смотреть на лежавшую на полу жуткую фигуру.
— Помоги мне, — без конца повторяла она. — Помоги мне!
— Ну конечно же, обязательно помогу, — пробормотал я. — Но… что случилось?
— Я не… знаю.
— Не знаешь?
Что-то в моей интонации заставило ее немного прийти в себя, она выпрямилась, отстранилась невольно от меня и вытерла глаза. И при этом быстрым шепотом сказала:
— Сегодня утром было так жарко. Я была в сарае. Меня совсем сморило, и я задремала на сеновале. А потом как-то неожиданно проснулась, вернулась в дом и… нашла его — он лежал вот здесь.
— И ты не слышала никакого шума? Никого не заметила?
— Ни души.
— Но ты же видишь, как его убили, — проговорил я. — Такое можно сотворить только топором. Кстати, где он?