Как
только я вошел
в комнату, оба
быстро подскочили,
как на пружинках,
и один из них
- вероятно, дежурный,
такой же щеголеватый,
как и его напарник,
- быстрыми шагами
направился
ко мне по темно-красной
ковровой дорожке.
-
Осецкий, Виктор
Валентинович?
- поинтересовался
он.
-
Я и есть, - с этими
словами протягиваю
адъютанту свой
пропуск. Внешность
адъютанта и
его манеры
вызвали у меня
на мгновение
озорное желание
"поиграть в
солдатики",
щелкнуть каблуками,
сказать "так
точно" или
"слушаюсь"...
Это желание
мелькнуло и
тут же исчезло,
но оставило
небольшую
зарубочку в
памяти. Как
знать, такая
игра может и
пригодиться.
-
Лев Давыдович
вас сейчас
примет. - Адъютант
вернулся к
столу, снял с
аппарата телефонную
трубку, тускло
блеснувшую
в полумраке
приемной полоской
полированной
латуни, прижал
ее к уху, и вскоре
снова повернулся
ко мне:
-
Можете пройти
в кабинет.
Он
сопроводил
меня до двери
и, слегка приоткрыв
ее, тихонько
бросил:
-
Налево, к окну.
Троцкий
быстро отвернулся
от окна, в которое
смотрел, и первым
поздоровался
со мной:
- Здравствуйте,
Виктор Валентинович.
Кажется, ранее
у нас еще не
было случая
свести знакомство?
- Не
было,- подтверждаю
его мысль коротким
кивком.
- Но к
делу. Вы считаете
необходимым
дополнить
сотрудников
Спотэкзака
своими консультантами?
Опять расширение
штатов, раздувание
бюрократического
аппарата? И,
конечно, за
счет военного
ведомства?- Он
вперил прямо
в меня взгляд
своих темных
глаз и дружелюбия
в его словах
не чувствовалось.
- Никакого
расширения
штатов! - поспешил
я развеять его
сомнения. - В
этом вовсе нет
необходимости.
Мы лишь хотим,
чтобы некоторые
наши наиболее
опытные сотрудники
по мере необходимости
консультировали
процесс подготовки
контрактов.
Вот, ознакомьтесь,
пожалуйста
- мы подобрали
для вас кадр
сотрудников,
лучших и надежнейших
во всех отношениях.
- С этими словами
протягиваю
ему листок со
списком, к которому
канцелярской
скрепкой прикреплена
маленькая
записочка:
"23 сентября
вам готовятся
подложить
большую свинью".
Глаза
Троцкого, которые
он оторвал от
бумаг и поднял
на меня, блеснули
из-за стекол
пенсне раздражением:
- Что
это значит?
Коротким
кивком указываю
на молодого
человека в
круглых очках,
хрупкого
телосложения,
с гладко зачесанными
темными волосами,
устроившегося
за длинным
столом с блокнотом
в руках. Очень
похож на виденную
мною когда-то
в прошлой жизни
фотографию.
Михаил Глазман,
секретарь-стенограф
Реввоенсовета,
который застрелился
в 1924 году, после
исключения
из партии.