«Десятилетний пацан, которому бы в видеоигры да бейсбол играть, сидит в больнице, накачанный лекарствами… Жертва жестокого отца, а теперь еще и сирота, которому предстоит смириться со смертью родителей», – подумал Джек.
– Ты узнаешь мой голос?
Молчание.
– Доктор Ротштайн говорил тебе, кто я?
Эрик поднял глаза на значок на поясе Джека.
– Вы полицейский, – ответил он.
У него был слабый, измученный голос.
– Нет, сейчас я не полицейский. – Джек отцепил значок от пояса и бросил его Даффи, который стоял возле дверей у него за спиной. Он уже держал его пистолет.
– Что вы имеете в виду?
– Я снял значок. Сейчас я не полицейский. Сейчас я просто человек, такой же, как и ты. Человек, который знает, что ты чувствуешь. Видишь ли, я тоже потерял человека, которого любил очень сильно, и мне очень долго было плохо. Я очень переживал по этому поводу. Чувствовал вину.
Джек сделал паузу, чтобы дать время мальчику подумать. Мгновение спустя Эрик спросил:
– Как она умерла?
– Ее убили.
– Как?
– Это неважно. Важно то, что я чувствовал себя так же, как ты чувствуешь себя сейчас, – сбитым с толку, рассерженным, напуганным. Одиноким. Я поговорил с людьми вроде доктора Ротштайна, и это мне помогло.
– И сейчас вам лучше?
«Скажи ему правду, Джек», – сказал голос.
– Мне лучше. Мне помог разговор об этом.
«Вспомни, как ты разговаривал с Тейлор. Почему бы тебе не рассказать ему об этом?»
– Вы хотите поговорить о моих родителях, – сказал Эрик. – О том, что случилось.
– Да.
– Я немного помню.
– Мы можем поговорить о том, что ты помнишь?
Эрик бросил взгляд на бабушку.
– Все в порядке, дорогой, – сказала она. – Поговори с ним. Я с тобой.
Джек посмотрел на старуху и подумал: «Она надолго здесь не задержится. И Эрику придется справляться с этим самому. Он останется один. И где он тогда очутится? Придется бороться с чувствами».
Было сложно, практически невозможно смотреть на Эрика, не вспоминая события семилетней давности. Трудно было не думать о Даррене Нигро, о том, как он двумя уцелевшими пальцами закрывал лицо простыней, чтобы мать к нему не прикасалась.
Джек почувствовал, что ужасные воспоминания захватывают его. Глядя на маленькое тело Эрика, видя его испуганный, отсутствующий взгляд, он ощутил, как внутри, словно пожар, зарождается гнев.
Ротштайн внимательно посмотрел на него.
– Если я не вспомню, вы не рассердитесь на меня? – спросил Эрик.
– Конечно, нет.
Эрик сравнил обещание этого взрослого с обещаниями, которые когда-то давал ему отец.
– Тогда хорошо, – согласился он.
– Ты не против, если я сяду на кровать?
– Садитесь.