Элизабет глубоко вздохнула и отвела глаза.
— Дэвид никогда бы не разрешил тебе поступить со мной подобным образом, — сказала она чуть слышно.
— Почему же? Потому что он слишком сильно тебя любил? — усмехнулся Калеб.
Элизабет посмотрела на него не то печально, не то виновато.
— Да, — еще тише ответила она.
Он сжал наручники так сильно, что у нее свело пальцы.
— Дэвид умер, Лиззи. Он любил тебя, несмотря на все то, что ты с ним сотворила.
Он вплотную подошел к ней, но Элизабет не сдвинулась с места.
— Тебе доставляет наслаждение водить мужчин за нос и прикидываться, будто ты влюблена…
— Это Дэвид тебе сказал?
— Не будем продолжать этот разговор, милочка. Мне он действует на нервы. А уж если я переступлю черту…
На лице Элизабет отразилось разочарование. Калебу казалось, что она была готова выложить ему свои маленькие хитрости и лживые увертки — все, что она должна была придумывать последние несколько месяцев, чтобы оправдать свое бессердечное отношение к человеку, который любил ее до безумия… и, в конечном счете, не смог жить без нее. К удивлению Калеба, она просто спросила:
— Какое отношение ко всему этому имеет Дэвид?
— Если бы это зависело от меня, то я оставил бы тебя прозябать в этой проклятой коммуне, и скатертью дорога!
Она молча смотрела на него, ожидая объяснений.
— Но Дэвид позвонил мне и заставил поклясться. У Лиззи нет родных, сказал он, и никто о ней не позаботится. Он взял с меня слово, что я позабочусь о тебе, если с ним что-нибудь случится.
— Боже мой! И ты согласился?
— Я только старался его успокоить. Откуда мне было знать, что он собирается повеситься?
— И заставить тебя сдержать обещание.
— Он был так возбужден, что я мог на все согласиться, лишь бы Дэвид успокоился. Я пытался образумить его, просил вернуться домой, но он все твердил, что у него там какое-то важное дело. — В голосе Калеба зазвучала сталь. — А теперь мы знаем, что это было за дело.
Калеб сжал челюсти при воспоминании о бессвязных словах Дэвида, о том, как тот перескакивал с одного на другое во время их последнего разговора. Младший брат всегда был эмоционально уязвим, но после жестокого отказа Лиззи он совсем потерял голову. Так он связал свою судьбу с «Авалоном», который вовсе не являлся прибежищем для людей разумных и уравновешенных.
Когда Калеб узнал о смерти брата, он не поверил в самоубийство. Однако, немного успокоившись, вынужден был признать, что это похоже на правду.
Очевидно, Дэвид вступил в «Авалон» в отчаянной попытке забыть Лиззи, начать новую жизнь и постараться найти цель существования. К несчастью, было уже слишком поздно. Может быть, Дэвид намекал Калебу о своих намерениях, когда заставил пообещать заботиться о Лиззи, если с ним самим что-нибудь случится?