Саймон подошел к одному из проемов. Под ним громоздились крутые уступы холма. Он разглядел ступеньки, ведущие к глубокой прямоугольной яме недостроенного плавательного бассейна. А дальше открывался чудесный вид. Саймон подумал, что в жизни не видел подобного обрамления для купания, и на какое-то время позавидовал владельцу. Однако что здесь будет? Здание огромное, слишком велико для жилища. Последний раз взглянув на горы, по мере того как поднималось солнце окрашивающиеся в блекло-лиловые тона, он пошел узнать, как обстоят дела с «порше».
Дюкло судорожно дергался в аэробике, которой в Провансе сопровождается любой оживленный разговор, — подергивал плечами, выразительно всплескивал руками, так высоко поднимал брови, что они чуть не скрывались под кепкой. На женщину, с которой он разговаривал, это, казалось, не производило ни малейшего впечатления. Она презрительно разглядывала листок бумаги, и Саймон расслышал, как она прервала разглагольствования Дюкло о своих стараниях и божеских расценках:
— Non, non et non. C’est pas possible. C’est trop.[30]
— Mais madame… — Тут Дюкло заметил стоявшего у насоса Саймона и поспешил ретироваться. — Ah, monsieur, j’arrive, j’arrive. Excusez mois, madame.[31]
Мадам закурила и, сердито пуская дым, заметалась взад и вперед по двору. Судя по внешности, подумал Саймон, она не местная жительница. Стройная блондинка, лет тридцати пяти, скорее беглянка с Ваидомской площади, одевающаяся в салоне мод «Армани», но на деревенский манер — повседневная блузка плотного шелка, выцветшие габардиновые брюки, туфли и сумочка из мягкой кожи. Словом, не похожа на женщину, которая стала бы пререкаться из-за счета в какие-то несколько сот франков.
Дюкло с Саймоном направились к «порше». Женщина, перестав метаться по двору, глядела на них. Как о том свидетельствовала ее одежда, она действительно была парижанкой и, пока новая подружка ее бывшего мужа не стала запускать руки в ее алименты, жила довольно сносно. Но теперь, когда чеки поступали неравномерно или вообще не приходили, возникали проблемы. Николь Бувье жила в стесненных обстоятельствах или в ожидании их. Сохранить дом в Брассьере и квартирку на площади Вогезов при ее деньгах становилось все более трудным делом, и бессовестно раздутые счета в гараже ничуть не облегчали ее положения. Она подумала было уехать и рассчитаться в следующий раз, но любопытство взяло верх. «Порше» появлялись в Брассьере не так уж часто, а его хозяин был совсем недурен — правда, немного помятый и небритый, но физиономия довольно интересная. Чтобы слышать разговор, она подошла к ним поближе.