А раньше ему все это нравилось. Раньше он ее любил, очень любил. И она ему по наивности своей верила. Верила даже в то, что ради безопасности его бизнеса надо всю недвижимость на его родителей оформлять… Вот же дура была. Надо было хоть на черный день себе что–то откладывать, а не тратить бездумно направо и налево. Деньги, деньги, как к вам привыкаешь… Вас уже и ощущать начинаешь по–особому, издалека, шестым каким–то чувством. А иначе почему у нее в голове щелкнуло, когда Гошка ей про этот Настькин звонок рассказал? Она сразу и не поняла – почему… А как поняла, тут же вещички свои в сумочку покидала — и на вокзал. Надо, обязательно надо прибрать к рукам этот кусочек, эту теткину шикарную квартиру… Правда, и Настька будет претендовать, конечно, знает она эту халдейку — всю жизнь с нее деньги тянет, не стесняется. И не задумывается никогда – какое ей, Нине, в сущности, дело до ее многодетных трудностей, и почему она должна отдавать свои шикарные шмотки тупым ее дочкам, которые о настоящей цене этих тряпочек даже и не догадываются? Обязана, что ли?
А про тети Машину квартиру она все знает. Случайно. Левчик, Гошкин друг, такой же хитрый бизнесменчик, одно время к ней сильно приценивался, хотел старичков на меньшую жилплощадь переселить, дав им немного денег в отступное – на наивность их рассчитывал. Место–то классное: тихий центр, дом – крепкий такой толстостенный особнячок, все кругом в зелени… Он тогда и цену реальную этой квартиры называл – она аж обалдела от такой суммы. И не призналась почему–то, что хозяева — ее дальние родственники… Словно подсказало ей тогда что внутри – молчи, мол. Хотя и расчетов на эту квартиру абсолютно никаких не было, кто ж думал, что тети Машин муж так быстро на тот свет отправится, он же моложе ее намного… А оно вон как вышло – старушка взяла да и осталась одна в хоромах своих неприватизированных, сама себе теперь хозяйка. Кого захочет, того и пропишет. А Настька–то и не знает, что квартира эта тети Машиным мужем никому не завещана. Может, и удастся ее вообще отодвинуть, навесив лапши на уши…
А тете Маше она должна теперь стать самой близкой родственницей, чтоб ближе и некуда. Как приедет – в тот же день к ней пойдет с гостинцами, с соболезнованиями, все как полагается. Эх, надо было раньше этим заниматься, да кто думал–то, что все так обернется… А надо, надо было думать, предполагать надо было варианты. И почему умной становишься так поздно, когда годы к роковому и неизбежному полтиннику приближаются? Видно, у всех баб так с возрастом происходит – красота уплывает куда–то, растворяется в пространстве, сколько ее ни удерживай, бегая по дорогим салонам, а место ее законное разум занимает, чтоб не пустовало оно зря…