Отношения матери и сына, и до того бывшие прохладными, стали совсем натянутыми. Павел Петрович окончательно удалился в любимую Гатчину и, теряя самообладание от обиды и злости, занялся муштрой с утроенной энергией. Что он мог поделать против той, что дала ему жизнь, той, что правила Россией по своему усмотрению и власть могла завещать так же?! Может, тогда у Павла Петровича родился замысел твердого закона о престолонаследии, чтобы никакая воля не могла лишить возможности наследовать трон того, кому он предназначен? Чтобы никто не мог по собственной воле захватить власть и не отдавать ее другому?
Павел Петрович подписал такой указ, после него власть передавалась именно так – от отца к старшему сыну и далее, если появлялась необходимость, к среднему или младшему. Самого Павла это не спасло от убийства, а его сыновей от восстания в декабре 1825 года.
Во второй день нового, 1787 года, несмотря на субботу, Петербургу не было покоя с раннего утра. Подле Казанского собора столпотворение: императрица прибыла на торжественный молебен по поводу отправления в дальнее путешествие на юг России. Вообще, всеобщий сбор отправлявшихся был назначен в Царском Селе, куда и отправились после молебна.
К этому времени уже были готовы дорожные наряды для всех участников. Екатерина не поскупилась: каждый получил по крытой шелком шубе, шапке и муфте, мех которых, конечно, разнился в зависимости от положения. Самая дорогая шуба досталась, конечно, новому фавориту Мамонову, она была из меха туруханского волка и обошлась в 15 000 рублей! Всем полагались и сапоги, мехом внутрь.
Кроме того, утеплились мехом поставленные на санные полозья кареты, были заготовлены даже мешки с шерстью для согревания ног во время езды. В самих каретах ставились печки, устраивались теплые туалеты (не бежать же в придорожные кусты, если приспичит?).
С Екатериной поехали очень многие, императорская свита насчитывала около 3000 человек, и довольно много присоединилось по пути. Из иностранцев отправиться в дальнее путешествие рискнули посланники – австрийский Кобенцель, французский Луи Филипп Сегюр, английский Фиц Герберг Сент-Элен, испанец принц Карл-Иосиф де Линь, в Киеве к ним присоединился принц Карл-Генрих Нассау, а чуть позже в Каневе сначала бывший фаворит Екатерины польский король Понятовский (которого быстро спровадили обратно домой) и австрийский император Иосиф II, снова ехавший под именем графа Фалькенштейна. Блистательной была и русская часть свиты, не усидел в Петербурге Безбородко (куда ж в Малороссию без любимого «хохла» императрицы?), а вот из дам поехали немногие, кроме непременной Анны Протасовой, были племянницы Потемкина Бранницкая и Скавронская, графиня Чернышова и еще несколько фрейлин.