Во всей этой трагедии не последнюю роль сыграл случай. Но приписывать случаю все происшедшее было бы неправильно. Ведь в том, что Шилинский как вахтенный командир действовал не лучшим образом, виновен и его учитель — Коваленко. В том, что в самый напряженный момент порядок на мостике оказался недостаточно четким, есть и его, Коваленко, вина.
Но в этом эпизоде проявились и лучшие черты подготовленной Семеном Ивановичем команды. Находчивость и инициатива Беляева, которые спасли лодку от смертельного удара, безукоризненная работа инженер-механика Салтыкова, обеспечившего «сверхсрочное» погружение, расторопность и мастерство краснофлотцев Зверева и Исаева, быстро заделавших пробоину в прочном корпусе, — все это было школой Коваленко. Эта школа проявилась и в действиях старпома. Шипин после погружения повел лодку в сторону неприятельского берега и, притаившись, отлеживался там на грунте. Противник же, вероятно решив, что лодка потоплена, покинул этот район. А Шипин всплыл до наступления рассвета, донес командованию о случившемся и повел лодку в базу.
Очень тщательно, стараясь не упустить ни одной теневой стороны и вместе с тем не замолчать ничего, что заслуживало похвалы, разобрали мы с командирами лодок этот случай. Сошлись на том, что внимание к подготовке вахтенных командиров не должно ослабевать, что всю организацию нашей лодочной службы, надо постоянно совершенствовать.
Командиром «Щ-403» назначили Константина Шуйского, который, как помнит читатель, плавал помощником у Малофеева. О лучшем преемнике Коваленко трудно было и мечтать.
На бригаде в те дни произошла и «мирная потеря»: сняли с должности командира «К-21» капитана 3 ранга Жукова. Всем был хорош этот старый моряк и опытный подводник, только излишне любил приложиться к бутылке. После очередного «художества» на берегу его пришлось отстранить от командования лодкой. Жукова, понятно, жалели, но никто не счел это решение несправедливым или излишне строгим.
Конечно, среди подводников не было ни аскетов, ни ханжей. В море-то водка входила в состав суточного рациона. Но я не помню случая, чтобы в походе кто-нибудь оказался пьяным. Такое было бы расценено как ЧП. Подводники и на берегу вели себя достойно. И если кто-нибудь начинал злоупотреблять спиртным, спрос с него был строгий. С командира же пришлось спросить вдвойне.
Когда на освободившуюся вакансию решили выдвинуть Лунина, я с радостью поддержал эту кандидатуру. Николай Александрович вполне созрел для должности командира подводного крейсера. Об этом свидетельствовали и семь побед, одержанные под его командованием «Щ-421».