Думаю, что да.
* * *
На краю неба по соседству с ошметками заката уже начал сыровато пропечатываться лунный блин, Милена идет впереди меня по быстро вечереющему пляжу, ее сиреневое платье кажется в сумерках магниево-белым, намокшие тяжелые волосы отливают лоском, словно покрытые лаком, я шагаю сзади и выкручиваю на ходу махровое полотенце — это уже после купания мы направились домой, слышна постепенно удаляющаяся музыка из транзисторного приемника, уносимого кем-то из таких же, как мы, припозднившихся купальщиков. Милена вдруг останавливается, и я, чуть не налетев на нее, тоже. Она смотрит на меня вопрошающе-беззащитно и затаенно улыбается, я молчу, в призрачном полусвете на ее лице отражается сложная гамма чувств, которую я не берусь описать, помню только мило наморщенный лоб, и она говорит:
— Я люблю тебя. Я... тебя... люблю...
* * *
Милена встречала меня с полевыми цветами, от одного вида которых меня передернуло. Я ее не сразу заметил в толпе, она выскочила из-за чьей-то спины и бросилась мне на шею.
— Приветик! — крикнула она.
Потом мы шли к автостоянке аэропорта, я вручал мзду сторожу, приводил хмурое ветровое стекло своей автомашины в состояние удобопросматриваемой прозрачности.
— Красивые цветы, — сказал я. — Спасибо.
— Я их на поле возле аэродрома нарвала. Слушай, а ты любишь, когда тебе цветы дарят? — должно быть, что-то почуяла по моему лицу. Или по интонациям. А может, заметила, что я будто невзначай положил букет в багажник (втайне надеясь, что Милена не вспомнит о нем, и твердо намереваясь его там забыть).
— Ну, как... Ну, в общем, да...
— Нет, скажи мне правду!
Я хмыкнул.
— Правду? Да ты обидишься.
— Скажи мне правду! Пожалуйста... — взмолилась Милена.
— Цветы — это приятно...
— Ну, не увиливай. А если честно?
— Ну, понимаешь, психология мужчины и женщины — две большие разницы... Ну, ладно, если честно — когда мне преподносят букет, я ничего, кроме неловкости не испытываю. Это все равно, если б тебе подарили боксерские перчатки. Ну, не обижайся. Все равно спасибо за цветы.
— Спасибо за честный ответ.
Почему я не сказал ей правды? Ну, не мог я. Не хотелось лишний раз вспоминать похороны дочери.
Мы уже вырулили на кольцевую дорогу, когда сидевшая рядом Милена вдруг бухнула:
— Знаешь, я тебе тоже должна признаться... В общем... я тебе изменила.
В мою резко остановившуюся «девятку» чуть не врезалась сзади идущая «Шкода», завизжали тормоза грузовика, едва не ударившего «Шкоду», из окошка рядом тормознувшего «Опеля» высунулся водитель и начал выражаться на великом и могучем.