— Конечно, абсолютной гарантии нет. Вы, кстати, знали об этом, когда соглашались нам помочь.
— Да, я помню, — ответил Майкл.
Он знал уже много лет о том, что в его жизни мало места остается для каких-либо гарантий.
Майкл посмотрел на спящую собаку. Два дня назад он впервые увидел этого пса, который сидел на безопасном расстоянии, готовясь в любую минуту убежать при малейшей угрозе со стороны Майкла, и наблюдал за тем, как мужчина вносил дрова в дом. Пес был большим, с толстыми лапами, уши не стояли, а все время, казалось, находились в движении — то выпрямлялись, то складывались. Он явно не из породистых, была видна смесь немецкой овчарки и дворняги. Когда Майкл, управившись с делами по хозяйству, стоял на пороге домика, пес, тяжело дыша и пуская клубы морозного декабрьского воздуха, начал медленно приближаться к крыльцу.
Майкл думал: зайти в дом и закрыть перед носом собаки дверь или впустить ее? Казалось, что пес смотрит на него с осуждением, как бы упрекая в том, что человек заботится только о себе. Но мог ли Майкл брать на себя ответственность за животное, когда его жизнь была в опасности?
— Бедолага, — сказал Майкл и пустил пса в теплый дом.
С тех пор пес стал еще одним обитателем затерянной в горах хижины. Мы чем-то похожи друг на друга, думал Майкл, глядя на свернувшегося у него в ногах пса.
— Хант! Куда вы пропали? — Голос Картера вернул его к действительности.
— Да, — ответил Майкл. — Как насчет Дигби? Скоро вы его возьмете?
— Некоторая проволочка входит в наши планы, — сказал Картер. — Ничего не поделаешь, придется еще некоторое время скрываться. Надеюсь, временное уединение не будет вам в тягость.
Картер не знал, что Майклу не привыкать к одиночеству. Он убежал из дома, когда ему исполнилось семнадцать, и с тех пор скитался, не завел ни друзей, ни семьи.
— Все нормально, — сказал Майкл. — Я буду очень рад, если мои показания принесут пользу следствию.
— Мы сделали все, что было в силах. — Картер остановился, а затем задал личный вопрос, чего никогда не делал раньше: — Вы о чем-то сожалеете?
— Нет, — не задумываясь, ответил Майкл.
В свои тридцать семь лет Майкл обнаружил, что, если бы он и захотел что-либо потерять, у него ничего бы не получилось. Просто ему терять было нечего: он не имел не только друзей и семьи, но и постоянных подружек, его встречи с представительницами слабого пола были мимолетными и непродолжительными.
— Я жалею теперь только о том, что слишком хорошо защищал Дигби, — огорченно заметил он.
— Действительно, не очень приятный тип, — процедил сквозь зубы Картер.