Тайна непреходящего влияния «Поднятой целины» на умы и сердца заключается еще и в том, что она появилась именно тогда, когда должна была появиться. Когда она была нужна партии и народу как воздух. Перебрасываясь от «Тихого Дона» к «Поднятой целине», Шолохов не колеблясь постиг двуединство исторического выбора партии: суметь и успеть. Не только суметь повернуть многомиллионную массу трудового крестьянства с бездорожья единоличности под знамя ленинского кооперативного плана, но и успеть сделать это до того, как потрясенный в Октябре 1917 года враг опять соберется с силами, чтобы бросить нам генеральный вызов. Коричневые толпы уже бесновались на улицах Мюнхена, Гамбурга, Берлина. В бункере вермахта вызревал зародыш плана «Барбаросса».
Из явления литературного «Поднятая целина» сразу же превратилась в явление политическое. Самим фактом мгновенного общенародного признания этого романа сильнее любых теоретических докладов и статей утверждалась жизнеспособность метода социалистического реализма в литературе и искусстве.
Во всей мировой литературе не найти другого произведения, которое так бы сочетало в себе впечатляемость высокохудожественного документа эпохи с неотразимостью революционного руководства к действию. Злободневную идею в дерзким вымыслом. Общечеловеческое с насущным.
И вот уже вместе с бурным донским ветром ворвались в литературу невиданные доселе народные типы и характеры, горчие сгустки и слепки времени, а с ними она, молодая советская литература, впервые явила миру живые черты социализма. Нам посчастливилось полной мерой испытать этот восторг узнавания себя, своей страны, своей эпохи. Всего через четыре года после того как двадцатитрехлетний Шолохов развернул перед нашим взором грандиозное полотно «Тихого Дона», выходит из-под его пера «Поднятая целина», провозглашая и утверждая с несравненной силой художественного воздействия на миллионы людей неизбежность и неотложность революционных перемен в деревне. Провозглашая и утверждая в то же время всем своим духом и каждой строкой добровольную принадлежность советского художника слова делу партии, неотделимость его от народа.
Всю свою жизнь Шолохов хранит верность этой присяге. И на всю жизнь она осталась его музой. Под ее сенью и молодой подлесок нашей литературы превратился в могучий лес.
Тем сильнее был для нас восторг узнавания, что действительность окружающего сгустилась и заострилась под пером автора «Поднятой целины» так, как если бы она стала ярче самой себя. Стремительным светом, пробежавшим по многомиллионной массе, выхватило и выделило из нее именно те лица и характеры, которые в наибольшей степени могли и вправе были представлять собой эту массу.