По дороге Вереника, чтобы отвлечь мужа от мрачных мыслей, беззаботно рассказывала ему о необыкновенных способностях маленького Птолемея, которые с каждым днем обнаруживались все яснее и яснее, сожалела, что передумала взять детей на встречу отца.
– Он так будет похож во всем на тебя, – спокойный, смелый, рассудительный. А вот Птолемей-старший слишком дерзок, излишне жесток. Не подумай, что я сужу строго о сыне Эвридики. Он весь в Антипатра, своего деда… а рыжий в дядю, Кассандра…
Птолемей рассеянно слушал жену… Вскоре они вошли в спальню детей… Глубокая тишина царила в высоком убранном мягкими коврами зале, разделенном мраморной аркой на две половины.
Отдернув полог, Птолемей залюбовался белокурой Птолемиадой. Ей скоро уже исполнится пятнадцать. Он прикоснулся губами к ее щеке. Она тут же проснулась и, нежно поцеловав его в губы, снова погрузилась в безмятежный девичий сон. Недалеко от Птолемиады спал ее родной брат, – Птолемей. Даже во сне брови его были сдвинуты, и лицо имело суровое выражение.
Вереника поспешила побыстрее отвести мужа от детей Эвридики – он должен любить только ее детей.
Подойдя к ложу трехлетнего сына, Птолемей опустился перед ним на колени и осыпал поцелуями его глаза, щеки и губы. Маленький Птолемей пробудился, обвил ручонками шею отца и залепетал что-то непонятное. Птолемей с блаженным лицом прислушивался к его лепету, пока сон снова на овладел малышом.
Птолемей мысленно молился за этого ребенка, его братьев и сестер, затем чистосердечно признался Веренике:
– Найдется ли на земле что-нибудь, чего бы я не отдал за них?
Внезапно лицо его снова омрачилось. Ему вспомнилось проигранное сражение… И Антигон!.. Этот ненасытный старик уже простирает свои скрюченные руки и к нему, чтобы присоединить Египет к своим владениям… Но этого не будет никогда!.. Никогда!..
«Головы моих детей будут увенчаны царскими диадемами», – решил он и снова наклонился над трехлетним сыном, который, наверное, видел во сне что-то веселое, так как безмятежно улыбался.
Сердце Птолемея переполнилось нежностью, и, взглянув на Веренику, любующуюся спящим сыном, подумал, чем выше он поднимается по лестнице почестей и славы, тем больше удаляется душевное спокойствие, о котором, однако, он никогда не переставал мечтать.
Птолемей крепко поцеловал Веренику и сказал:
– Пойду освежусь перед встречей с военачальниками!..
– Ванна уже готова. Я провожу тебя…
– Нет, нет, ты устала… Ступай!.. Я скоро приду к тебе, несравненная!..
Утомленный длительным плаванием Птолемей с наслаждением погрузился в круглую медную ванну с горячей водой. Чернокожая рабыня облила из лутрофора голову и плечи водой из священного источника. Растерев тело губкой, она уступила место молодой египтянке, которая умастила тело ароматными маслами. Движения невольниц успокаивали. Трудно было поверить, что нет еще и суток с тех пор, как он был в море. И все-таки даже сейчас, когда он хотел на короткое время отвлечься от неприятных мыслей, восстановить силы и сосредоточиться, страшный вопрос продолжал тревожить его. И на этот вопрос он не мог в себе найти ответа. «Неужели это я, опытный, испытанный в битвах полководец, со своим могущественным флотом позволил потерять Кипр? Как это могло случиться?»