У него появилось неприятное чувство, что он наделал много ошибок. Может, он поступал с ней слишком жестоко. Конни действительно часто раздражала его, она неразумна и капризна, но все равно ему следовало быть добрее.
Ведь, что ни говори, она тоже потеряла Талберта. Может, он просто устал один нести груз вины и только теперь осознал, насколько эта ноша тяжела.
Да, он Должен быть добрее. И будет. Обязательно будет.
Заметив Конни, Эвелин улыбнулась и позвала кузину. Эвелин сидела на причудливой ветке и болтала ногами. Ее волосы развевал ветер. Она снова засмеялась, подалась вперед, обхватив ветку руками. У Квентина что-то сжалось в груди. Он не мог вспомнить, когда сам был таким — беззаботным, цветущим и жизнерадостным.
Поставив нетронутый стакан обратно в бар, он направился к двери. Это не было осознанным решением, его просто тянуло к этим девушкам словно магнитом.
Но он опять опоздал. Сестры уже направлялись обратно. Они шли медленно, гуськом, впереди — Эвелин. Она выглядела просто и одновременно элегантно в узких синих джинсах. Поверх желтой водолазки она надела серую куртку, а на ее растрепавшихся волосах красовался венок из желтых листьев.
— Привет, — сказал Квентин, и девушки разом взглянули на него, онемев от удивления. Он говорил, что уезжает на неделю, и никто не ожидал увидеть его так скоро. Эвелин поспешно сняла с головы венок и спрятала его за спину с виноватым видом, словно школьница, пойманная строгим учителем.
Квентин помрачнел. Таким она видит его? Почему-то эта мысль причинила боль, и ему захотелось изменить собственный образ в ее сознании.
Из всех женщин, которых ему доводилось встречать, Эвелин Флауэр мыслила наиболее самостоятельно. В ее глазах читалась надпись: «Вход воспрещен».
Но как человек, который нарушил основные заповеди бизнеса, Квентин не был расположен уважать чужие запреты. Он протянул руку и, коснувшись мягкой шерсти куртки Эвелин, достал венок из-за ее спины. Прежде чем она успела запротестовать, он осторожно вернул драгоценную корону на ее голову. Волосы Эвелин оказались нежными как шелк, и его руки чуть задержались, убирая пряди, упавшие ей на лоб. Когда она почувствовала прикосновение его пальцев, то вся напряглась. В глазах Эвелин появился новый знак, еще выразительнее прежнего: «Руками не трогать».
— Не снимайте венок, — попросил Квентин и провел ладонью по нежной щеке, наслаждаясь собственной дерзостью. Что с ним сегодня творится? — Вам идет.
Идет? Этого слова явно было недостаточно, чтобы выразить чувства, которые его обуревали. Квентин сунул руки в карманы, чтобы скрыть волнение. Место Эвелин — здесь. Эта девушка в осенней короне, с солнечными бликами на лице — словно часть здешних мест, лесная фея, украшение осени. В ее глазах отражается глубина синего неба. Когда он коснулся бархатной щеки, она покраснела, и ее кожа стала темно-розовой, как лесные ягоды.