Антуан лежал на кровати и читал «Монд» (очевидно, она обречена на мужчин, читавших «Монд»). Он приподнялся, и она бросилась в его объятия. Он был теплым, огромным, от него пахло табаком. Никогда ей не насытиться этим телом, этими глазами и сильными руками, что гладили ее сейчас по мокрым волосам.
— Ну, — сказал он. — Как фильм?
— Бесподобный, — ответила она.
— Признайся, что я был прав, отправив тебя посмотреть его.
— Признаюсь, — сказала она.
Она как раз стояла в ванной и вытиралась. Когда она сказала «признаюсь», то посмотрела в зеркало и заметила на лице странную, незнакомую улыбку. Люсиль медленно провела полотенцем по зеркалу, словно желая стереть ее, опасную, нежелательную сообщницу.
В половине седьмого вечера Люсиль обычно ждала Антуана в маленьком баре на улице Лиль. В тот раз Люсиль по привычке разговаривала о скачках с барменом по имени Этьен, который был красив и очень болтлив. Антуан подозревал, что его расположение к Люсиль носило далеко не дружеский характер. Несколько раз Люсиль пыталась последовать советам Этьена и сыграть на скачках. Результат был более чем плачевный, и поэтому, когда Антуан входил в бар, его взгляд был полон не столько ревности, сколько страха, что Люсиль уже просадила все деньги. Люсиль была в прекрасном настроении. Накануне они легли очень поздно и провели половину ночи, строя какие-то неимоверные планы на будущее. Она не могла вспомнить, о чем они говорили, но помнила, что результатом разговора было решение провести следующий отпуск в Африке или на худой конец на даче под Парижем. С горящими глазами Этьен расписывал ей некого Амбруаза Второго, который обязательно должен был выиграть все заезды. Одинокая стофранковая купюра уже готова была перебраться из кармана Люсиль в карман Этьена, когда появился Антуан. Он был очень возбужден, сел за столик и заказал два виски. Учитывая то, что дело происходило 26 числа месяца, начало было многообещающим.
— Что случилось? — спросила Люсиль.
— Я разговаривал с Сире, — ответил Антуан. Люсиль, ничего не понимая, смотрела на него. — Ну, с главным редактором «Ревей». Он нашел для тебя место в архиве.
— В архиве?
— Да. Это интересно и работы немного… Для начала он будет платить тебе сто тысяч в месяц.
Люсиль испуганно смотрела на него. Теперь-то она вспомнила, о чем они говорили ночью. Невероятно, но они пришли к выводу, что жить так, как живет Люсиль, нельзя. Она должна чем-то заняться. Люсиль с энтузиазмом восприняла эту мысль и даже набросала идиллическую картину — она найдет место в газете и, постепенно взбираясь по служебной лестнице, станет известной журналисткой, о которой будет говорить весь Париж. Конечно, ей придется много работать, у нее появятся тысячи забот, но она чувствовала, что сможет все преодолеть. Они будут жить в шикарной квартире, которую будет оплачивать газета (ничего не поделаешь, ведь они будут вынуждены принимать нужных людей), раз в год отправляться в круиз по Средиземному морю. Сначала Антуан слушал ее с неприкрытым скептицизмом, а потом уже сам поверил в то, что она говорила. Никто никогда не мог устоять перед Люсиль, когда она строила безумные планы. Господи, сколько же она вчера выпила и что перед этим читала, чтобы влипнуть в такую историю. Работать ей хотелось примерно так же, как и умереть.