Всё это Раиса методично и терпеливо пыталась внедрить в мозги своему сыну, а он от неё отмахивался, говоря:
— Отстань раз и навсегда со своей арифметикой. Не пойду я больше к их докторам.
«Но это он пока так говорит, — думала про себя Раиса, — а как влюбится в какую-нибудь девку ушастую c бёдрами, а та станет от него шарахаться и нос в сторону воротить, он по-другому запоёт».
Оставалось дождаться, когда кончится это «пока» и придёт к Горбуну влюблённость. И всё дело было в этом «дождаться». Которого можно и не дождаться. И если говорить не в общем, а о Горбуне конкретно, то что-то не видно было на горизонте той сакраментальной девки. А сам он, казалось, лишён этой способности и этой потребности напрочь, то есть не лишён, конечно, а не наделён изначально, при рождении. Нет, это не то чтобы факт, но так казалось. Возможно, ошибочно. Вот кто, к примеру, мог предположить, что такой способностью, в смысле, способностью влюбиться в девку, обладает его родной брат-близнец, законченный шизофреник с прутиком?
Раиса, кстати, посмотрев, как относятся к душевнобольным в Германии, мучилась оттого, что не смогла привезти сюда сына, и надеялась всё-таки сделать это как-нибудь потом, в будущем.
«А вообще, — думала она, — загадочная болезнь шизофрения. Почему полно сумасшедших у нас, ещё можно как-то объяснить. Алкоголизм, экология, политика, пятое-десятое. Но почему тут их гораздо больше? Почему в небольшом городе две спецшколы, где учатся умственно отсталые и душевно больные дети?»
Хотя может, тут их не больше, а меньше. Может, у нас они просто по домам сидят да по дурдомам, на улицу не высовываясь, а тут живут и гуляют открыто. Свободное общество предполагает свободу передвижений и для идиотов тоже. Считая, что идиоты ничем не хуже всех остальных. А в чём-то, так даже и лучше. С работы их уволить нельзя, кроме того, для них устраивают производства, где они что-то делают, не утруждаясь, практически по желанию, где их кормят, водят в бассейн да еще платят пособие плюс пятьдесят евро. Многим из них разрешено даже водить машину. Один ученик Раисы, не зная о сыне её, в России оставшемся, на эту тему любит шутить под Маяковского:
— Я б в шизофреники, — говорит, — пошёл, пусть меня научат.
Но там не тут… О какой способности Шизофреника влюбляться можно было говорить! А выяснилось — можно. Выяснилось, что нужно было только дать ему возможность. И, невзирая на прутик, и на питание одними консервами, и на болезнь многолетнюю и никакому лечению не подлежащую, способность эта проявила себя и вылезла наружу, как какой-нибудь джинн из бутылки с кислым дешёвым вином.