Не обращая внимания на удушливую жару ночи, Кит торопливо побежала к ближайшему загону. По нему взад и вперед сновали четыре лошади. При ее внезапном появлении они начали фыркать и трясти головами. Девушка медленно, с большой осторожностью стала передвигаться к следующему загону…
И тут она увидела то, что испугало животных, и прямо-таки не поверила своим глазам.
В середине последнего загона стоял крепко привязанный к столбу черный жеребец.
Но что это? Из зияющей темноты навстречу ему вышел Бун, на плече которого висело седло. В руке он держал одеяло. Она знала, что сейчас произойдет.
Здесь, среди ночи и в полном одиночестве, Бун собирался объезжать черного жеребца. Бандита, как его называли все на ранчо.
Кит, сжавшись и спрятавшись в тень, следила, как Бун надевает седло на Бандита; ее сердце выскакивало из груди. Он разговаривал с конем; она слышала его мягкое бормотание, но не могла разобрать слов. Бандит дугой выгнул шею и вопросительно смотрел на Буна.
Не попадайся на удочку, хотела бы предупредить Буна Кит: Томас Т. поверил этому черному дьяволу и что из этого вышло? Но она не издала ни звука. Если бы Бун почувствовал, что за ним наблюдают, он выразил бы недовольство.
Бун сходил в конюшню и возвратился через пару минут с куском ткани, которым стал слегка тереть животное, все время разговаривая с ним…
Кит успокоилась и присела на землю, поставив локти на нижнюю перекладину изгороди. Бун всецело был поглощен конем и, казалось, ничего не замечал вокруг. Но она решила сохранять надлежащие меры предосторожности. Ее могла выдать белая ночная рубашка, которая, подобно зеркалу, стала бы отражать лунный свет, если бы Кит внезапно вышла из тени.
В то же время было что-то пикантно-интимное в том, что она исподтишка наблюдает за ними. Бун обращался к коню с полным доверием и мягко водил тканью по спине и бокам животного. Кит поежилась, глядя на эту сцену.
— Ну что, готов, приятель? — услышала она ласковый голос Буна.
Бандит замер. В одно мгновение Бун, отвязав коня, прыгнул в седло.
Конь и всадник застыли, их недвижные силуэты красиво смотрелись на фоне полной луны. Затем начался сущий ад.
При первом же диком прыжке лошадь едва не выбросила всадника из седла. Кит схватилась за перекладину так крепко, что ногти впились в дерево. Сколько времени прошло с тех пор, как Бун в последний раз объезжал лошадь с норовом? Пожалуй, лет десять… Вряд ли он мог заниматься этим, живя в Нью-Йорке. Если бы ему удалось продержаться в седле хоть немного!
И это ему удалось. Она видела, как он, обретя равновесие, уселся более прочно. Она уловила и мгновение, когда он и лошадь стали действовать в унисон. Он принимал все, что предлагало коварное животное, но и от него требовал повиновения. Худощавое тело Буна раскачивалось в ритме бешеных круговых движений, которые совершал черный жеребец. И он принимал этот ритм с удовольствием. Отбросив голову назад, Бун издал пронзительный ковбойский крик, и Кит увидела, как в лунном свете сверкнули его зубы.