Патрисия всюду сопровождала Питера Дарлинга, делила с ним радости и невзгоды. Последние десять лет своей жизни она полностью посвятила ему и его осиротевшим девочкам. Что, Господи помилуй, могло теперь заставить ее с ними всеми расстаться?
С ослепительной ясностью Рэндалл вдруг понял: Патрисия потеряла последнюю надежду. Романтическая мечта, что когда— нибудь Питер ответит на ее чувство, умерла.
Рэндалл лучше, чем многие, знал, как это больно — любить кого— нибудь безответно. Оставаться в тени, наблюдая, как тот, кого ты любишь, живет своей жизнью, делит ее с кем— то другим… Бороться со своей болью — и молчать о ней, потому что есть желания, которым не судьба сбыться никогда. Никогда…
Но самое печальное — Рэндалл был практически уверен, что Питер тоже любит Патрисию! Не будь он таким слепым после смерти жены, загляни он в свое сердце, позволь себе чувствовать — все могли быть счастливы. Могли бы, если бы Питер смог представить кого— нибудь иного, кроме Клаудии, рядом с собой… А теперь он навеки потеряет красивую любящую женщину, бывшую рядом с ним все эти годы…
— Вы что— нибудь сделали, чтобы ее удержать? — Голос Рэндалла звучал жестко. Линда слегка оскорбилась его тоном.
— А что мы можем сделать? Мы все ужасно огорчены, конечно…
— В самом деле? — почти выплюнул Рэндалл.
Женские глаза приобрели цвет синего льда. Она продолжила, не прерываясь:
— Но Патрисия, похоже, сделала окончательный выбор. И поэтому…
— Проклятье! — в бешенстве воскликнул Рэндалл, ударяя кулаком по столу. — Неужели все Дарлинги так зациклены на себе, на своих личных проблемах, что никто из вас не смог помочь Патрисии?
Линда слегка побледнела.
— Тебе не кажется, что ты несправедлив, Рэндалл?
— Нет, черт побери, не кажется. Ни на секунду! Зато теперь я точно решил, что поеду в субботу на вашу виллу. Я просто обязан там быть — хотя бы для того, чтобы послужить жилеткой, в которую Патрисия сможет выплакаться!
Линда смотрела ледяными синими глазами куда— то мимо него, только тонкая жилка пульсировала у нее на виске.
— Я уверена, что она будет очень благодарна…
— Знаешь, Линда, я сюда зашел, чтобы тебя порадовать, — резко перебил ее собеседник. — Надеялся, что мы славно пообедаем вместе. Но теперь, когда я услышал такое, у меня что— то пропал аппетит. Боже мой, ведь Патрисия — член вашей семьи!
Такой же, как я, хотел добавить он, но сдержался. Потому что если они так легко позволяют даже Патрисии — ближайшему другу, спутнице, приемной матери — уйти из своей жизни, то что может значить для них он сам, Рэндалл Найтли? Не отпустят ли так же и его, без малейшей попытки удержать, почти без сожаления? От этой мысли ему сделалось физически нехорошо.