- Что? – Надя побледнела. – Что вы, батюшка, изволили сказать?
- То, что ты прекрасно расслышала. Через час появится господин Фалькенберг дабы сопровождать тебя в Прокудино. Меня с вами не будет.
- А… что... случилось? – только и сумела выдавить девушка, совершенно придавленная его тяжелым взглядом.
- Случилось! А чего – тебе знать не след. Собирайся.
- Я не поеду с Фалькенбергом! – голос Наденьки сорвался почти на визг.
- Не сметь мне возражать! – заорал граф. Он больно схватил дочь за руку и притянул ее к себе.
– Ты что, думаешь, я шутки шучу! – задыхаясь, зашептал ей в самое ухо. – Тут дело такое... не до бабьих капризов, ясно, сударушка?! Через час вернусь за тобой. Живо собирайся! Немедля!
Ушел. Надя рухнула в кресло. Зашевелилась портьера, и госпожа Вельяминова выбралась на свет Божий.
- Что это, Наташа, что? – Надя тихо расплакалась, уронив лицо в ладони. Наталья покачала головой.
- Видимо, и впрямь случилось что-то. Мыслимо ли тебе ехать с Фалькенбергом?! Ну да не бойся! Делать нечего, Бог не выдаст.
Но Надя плакала все сильнее и сильнее.
- Я тоже незаметно для Фалькенберга поеду в Прокудино, - шепнула Наталья, склонившись к подруге и вытирая ее мокрые щеки своим кружевным платком. Та удивленно приподняла голову, в светлых глазах сквозь слезы блеснул огонек надежды.
- Не могу же я бросить тебя, Наденька!
Наталья, говоря это, не кривила душой. Но кроме нежелания оставлять подругу одну в столь странном положении, в ней заговорил знакомый охотничий азарт. Ни в коем случае не упускать из вида Фалькенберга! Вслух же она добавила:
- Со мною будет Сенька, - помнишь Сеньку? Настоящий богатырь Илья Муромец. А кроме силушки и умом не обижен. Не бойся, Надин, если этот немец позволит себе непочтительное отношение к тебе...
- Он не позволит, - неожиданно совершенно спокойно, с насмешкой в звенящем голосе перебила Надя. Она нервным, но полным достоинства жестом поправила свои чудесные волосы и продолжила тем же язвительно-ледяным тоном. – Сам господин Фалькенберг мне не страшен! У меня кое-что против него есть... Я боюсь, - и тут голос ее невольно дрогнул и стал глуше, - боюсь отца Франциска.
«Что у тебя есть?» – хотела спросить Наталья, но прикусила губу. Все это ей очень не нравилось...
Глава четвертая
В Любимовке
В Любимовке только и разговоров было, что о Петруше да о Маше. Такой суд-пересуд начался... Барин сразу же по отъезде Белозерова подался к старинному другу Артамону Васильевичу Бахрушину, дабы тоску развеять. Запершись в кабинете хозяина, друзья отдавали должное анисовой и вели разговор по душам.