Александр Вельяминов учил себя ничему не удивляться, но когда предстал перед ним в родном его Горелово Ванечка Никифоров и на одном дыхании выложил все, что велено было доложить, Вельяминов так и сел на подвернувшийся кстати стул.
- Вот не было беды!
К другу своему Белозерову, временно поселившемуся во флигеле близьше или меньше - э арника, я не понимаю:)ципиально, потму что лимит ты по-любому исчерпаешь (если. барских хором, явился Саша до невозможности расстроенный, с порога воскликнул с досадой:
- Эх, брат, вот и верно: человек предполагает, а Бог располагает.
- Что такое? – испугался поручик.
- Ничего не понимаю. В Петербурге заговор – Государыню извести хотели.
- Господи, помилуй! – Белозеров перекрестился.
- Да. И нас, Вельяминовых, к сему приплели.
Настала очередь Петруши вцепиться в спинку стула.
- Что... что ты говоришь?!
- Эх! Наталья Ваню прислала с приказом от Бестужева – в столицу ни ногой. А я хотел было завтра же в Петербург, тайком, через вице-канцлера - до самой Царицы, в ноги Елизавете Петровне – за вас просить. А теперь...
Петруша закусил губу.
- Проклятье! – вырвалось у него в конце концов. – Да что же за жизнь такая проклятущая! И ни в чем мне счастья нет. А вас-то за что...
- О сем лучше вообще не думать, друг мой. И жизнь нечего проклинать, грешно это. Образуется. Дядя, представь, был арестован, потом отпущен, и скрылся из Петербурга. Надеюсь, и у Наташи рассуждения хватило уехать. Она передала через Ваню, чтоб я за нее не опасался. Что у нее там происходит, ума не приложу. Как не опасаться, она порой бывает совсем сумасшедшая... Но делать нечего, ждать придется.
- Ждать?!
- А чего ж еще-то?
- Я ждать не буду! Да я... я завтра же с Машей обвенчаюсь! Да она же... пойми – она совсем беззащитна!
Александр развел руками.
- Нельзя, Петруша. По закону она Любимова холопка. Беда может быть. Ничего не поделаешь. Жди... И я буду ждать. Приказ вице-канцлера – тихо сидеть да не высовываться. Глядишь, и дождемся чего-нибудь...
Последнее произнес он сквозь зубы и тоже - почти с ропотом. Так и слышалось в этих словах: «А дождемся ли?»
...Но в этот день не только им довелось пережить потрясение. Потрясение – только совсем уж иного рода – выпало и на долю Митеньки-иконописца.
Сладко выспавшись в уютной, хоть и маленькой горенке, отведенной ему в Гореловском барском доме (трех часов вполне хватило, спал он мало), Митя, потянувшись, вышел в сад. Было ему чуть тревожно, но все ж весело. Почему-то уверился он, что на этот раз ни за что не найдет его дядька (если только тому искать не надоело), хоть и остался рыжий Архип недалече – в соседнем селе. Чувствовал Митя, что в Горелово он в безопасности. А далеко загадывать на будущее не привык...