— Гил, — поправил он. Но после этого они не сказали ни слова.
Когда она нечаянно поскользнулась, спускаясь по ступенькам из кареты, Керр настоял на том, чтобы взять её на руки и занести прямо по лестнице «Грийона». Эмма возблагодарила Господа за свою маску. Эта история разнесётся по Лондону быстрее, чем выйдут утренние колонки сплетен. Было около трёх утра, и те, кто прибыли в Лондон исключительно ради маскарада, только начинали расходиться по своим постелям. Они собирались в маленькие группки среди изящных колонн лестничной площадки.
Мистер Фредвелл, менеджер отеля, увидел их приближение и поспешил им навстречу.
— Мадам де Кюстен! — воскликнул он, с одного взгляда оценив ситуацию, — Вы, должно быть, повредили лодыжку.
— Действительно, повредила, — спокойно подтвердил Гил. — Думаю, что для мадам было бы лучше всего, если бы двое лакеев отнесли её в кресле в её покои.
Раздался шелест голосов, как если бы ветер зашумел в тополях. Очевидно, граф Керр не собирается увлечь таинственную француженку наверх в её спальню на собственных руках, тем самым гарантируя, что она будет фигурировать во всех колонках сплетен на следующий день.
Вместо этого, к всеобщему разочарованию, он усадил её в кресло, кивнул мистеру Фредвеллу, и ушёл безо всякой суеты, перепрыгивая вниз по ступенькам, словно он не увозил её из бального зала, возбудив сотни слухов и тысячи восхитительных спекуляций.
Эмма тяжело сглотнула и заставила себя не тревожиться тем фактом, что её будущий муж принадлежит к сорту мужчин, которые могут переспать с красивой француженкой, велеть ей срочно выйти замуж и уйти, не попрощавшись.
В конце концов, Гил был самим собой.
А она его любит. И тем хуже для неё.
Её настроение улучшилось, когда лакеи вышли, и появилась её собственная горничная, кудахча на ней.
— О, мисс, что произошло с Вами? Вывихнули лодыжку?
Эмма изобразила грациозную хромоту и позволила усадить себя в клубящуюся паром горячую ванну, с ароматом розы, напоить ячменным отваром и уложить в кровать на накрахмаленные простыни, словно она калека.
Её покои окнами выходили на большой внутренний двор «Грийона». Постепенно звонкие звуки смеха и голосов замерли, а она всё ещё лежала без сна в своей прекрасно отглаженной ночной сорочке, завязанной на шее на голубую ленту, и глядела на звёзды. В ее комнате был маленький кованый балкон, похожий на тот, по которому в пьесе бродила Джульетта.
Звёзды были далёкими, маленькими, холодными и совсем не похожими на мерцающие отблески золотых блёсток, которые до сих пор плясали у неё в глазах. Она попыталась представить использование прозрачных шелков для того, чтобы произвести революцию на сцене мистера Тэя, но отказалась от этой мысли без размышлений. Ей больше не хотелось рисовать задники. И не только потому, что декорации Грива были гораздо лучше, чем у неё.