— У нас теперь в посаде свой суд имеется, — объяснила Центральная. Ежели, скажем, кто-нибудь кому-нибудь по рогам даст, то ему надо сразу денежек побольше хватать и в суд бежать.
— А зачем бежать? — недоуменно спросил Бывалый.
— А чтобы тот, кому он по рогам дал, его не догнал или, что еще хуже, не обогнал, — доходчиво растолковала Левая, — а уж ежели обгонит да еще, чего доброго, денежек больше его принесет все! Пиши пропало!
— Ну а денежки-то зачем? — Балбеса тоже заинтересовало это нововведение.
— Ну, это тебе потом в суде отдельно растолкуют, — уклончиво сказала Правая.
— Ша, братва, кончай базар! Дел по горло, — строго скомандовала Центральная. — Короче, до заката чтоб в посаде были!
Горыныч развернулся, чуть не сметя хвостом чертей туда, откуда они вылезли, и, взяв короткий разбег, взмыл в воздух.
— А выпить у вас там чего есть? — крикнул вдогонку Балбес.
— Этого добра у нас навалом! — донесся до него удаляющийся крик.
— Стой! Стой! — заголосили черти, но было уже поздно. На этот раз Балбесу досталось между глаз.
Шеф бил прицельно, стараясь не зацепить рога.
— Что ж ты раньше молчал?! — рычал Бывалый. — Теперь пешком в такую даль топать придется.
— Пока дойдем, — вторил ему Трус, — они все вылакают. Один Горыныч чего стоит. Эх, Балбес он и есть Балбес!
— Ну, ежели бегом, может, все-то не успеют, чуток останется. — Балбес задумчиво посмотрел на своих сограждан из суверенного болота. Сограждане переглянулись и, ни слова больше не говоря, кинулись вслед за Горынычем. Балбес, злорадно усмехаясь, торопливо нырнул в воду. Через минуту он вылез обратно, на ходу старательно пряча что-то в набедренную повязку, и припустился вдогонку по пропаханной Горынычем просеке. Благо дорожку от посада он проложил им прямую, как линейка. Черти спешили на стрелку.
— Папа, а может, мы его сначала испытаем? — Чебурашка был явно недоволен нарушением сложившейся традиции.
— Профессионалов берем вне конкурса, — сердито буркнул Илья. — Тащи квас. Люблю парок на квасном духе.
— Папа, а чем топить будем? — высунулась из каменки Саламандра.
— Тобой. Может, протрезвеешь хоть чуть-чуть. Кончай базар. За работу!
И работа закипела. Видя, что шеф не в духе, команда старалась на совесть. Не прошло и получаса, как все было готово. Илья в банном деле был большой мастак. Любил он попариться с крутым жаром, обжигающим паром. Чебурашка и Соловей азартно хлестали плотно сбитое, мускулистое тело капитана березовыми вениками. Никита Авдеевич веника удержать не мог, а потому обрабатывал «папу» крыльями. Лихо, впервые в жизни оказавшийся в парилке, съежился в уголке и нервно вздрагивал при каждом ударе. По жалкому, худенькому телу тек липкий пот, смывая с болезного вековую грязь. Илья ухал, томно постанывал и только успевал переворачиваться на широком полке с боку на бок.