[1052].
Не станем вдаваться в детали этого эпизода. Его можно толковать по-разному в зависимости от того, какую позицию истолкователь априори занимает по отношению к Сталину. По крайней мере, по прошествии восьми десятков лет едва ли возможно строго достоверно определить, какими мотивами руководствовался Сталин, делая выговор Н. Крупской. Надо считать его запатентованным злодеем, чтобы без всяких на то оснований (кроме разве чисто умозрительных) толковать действия Сталина как психологический удар, рассчитанный ускорить смерть вождя. Таким запатентованным злодеем Сталин мне не представляется и я больше резона и реального объяснения случаю с Крупской вижу в том, что Сталин неукоснительно следил за строгим соблюдением режима, установленного для больного врачами. Не надо забывать, что на него была возложена и персональная ответственность за соблюдение режима. Так что чего-либо сверхординарного в реакции Сталина на нарушение этого режима усмотреть можно лишь тогда, когда этого очень желаешь. Для большей убедительности в защиту своей точки зрения сошлюсь на свидетельство сестры Ленина М. Ульяновой. Вот ее рассказ по поводу данного эпизода.
«Врачи настаивали, чтобы В.И. не говорили ничего о делах. Опасаться надо было больше всего того, чтобы В.И. не рассказала чего-либо Н.К., которая настолько привыкла делиться всем с ним, что иногда совершенно непроизвольно, не желая того, могла проговориться. Следить за тем, чтобы указанное запрещение врачей не нарушалось, ПБ поручило Сталину. И вот однажды, узнав, очевидно, о каком-то разговоре Н.К. с В.И., Сталин вызвал ее к телефону и в довольно резкой форме, рассчитывая, очевидно, что до В.И. это не дойдет, стал указывать ей, чтобы она не говорила с В.И. о делах, а то, мол, он ее в ЦКК потянет. Н.К. этот разговор взволновал чрезвычайно: она была совершенно не похожа сама на себя, рыдала, каталась по полу и пр. Об этом выговоре она рассказала В.И. через несколько дней, прибавив, что они со Сталиным уже помирились. Сталин, действительно, звонил ей перед этим и, очевидно, старался сгладить неприятное впечатление, произведенное на Н.К. его выговором и угрозой. Но об этом же крике Сталина по телефону она рассказала Каменеву и Зиновьеву, упомянув, очевидно, и о кавказских делах»[1053].
Весьма драматическим, и даже можно сказать трагическим, был финал этого конфликта, который завершился в начале марта 1923 года. Судя по всему (и вопреки предположениям некоторых авторов), Ленин узнал о грубой выходке Сталина по отношению к Крупской не вскоре после самого разговора, а в начале марта 1923 года. Тогда же он продиктовал свое знаменитое письмо, ставшее самым мощным оружием в борьбе противников Сталина в годы борьбы с оппозицией. Это письмо до сих пор будоражит ума и сердца людей, интересующихся советской историей. Оно до наших дней остается объектом различных интерпретаций, часто построенных на эмоциональной, нежели строго исторической основе.