Бабушка тем временем неуклонно повторяет мамины передвижения. Она прилипла к ней пиявкой и гоняет ее в разных направлениях. Подталкивая в спину могучим бюстом.
– А не тебя ли я на днях видела на Невском? Сынок! Твоя супруга шляется по утрам по Невскому с каким-то старым навороченным грибом!
У папы заметно отвисает челюсть. Он много чего предполагает о своей супруге, но настолько чудовищное разоблачение приводит его в замешательство.
Я гляжу на папу и, обуянная музой стихотворчества, громко декламирую: «По Африке сова бежала, морозной ночью, задравши челюсть…» Сравниваю картинку с реальностью и продолжаю: «Под деревом змея лежала и жрать хотела, какая прелесть». Папина челюсть захлопывается как капкан. Он взвизгивает, прикусив язык.
– А во что она была одета? – придя в себя, уточняет папа.
– Кто, сова? – радуюсь я первому поклоннику моего таланта.
– Не тебя спрашивают, – зло кидает несостоявшийся поклонник, уставившись на маму.
– Ну во что, во что… – задумчиво бормочет бабушка. – В кожаный облегающий пиджак, брюки такие укороченные, модные, в общем, и сумка такая – супер. Мне самой такая бы не помешала.
Папа с явным облегчением смеется. Я мрачнею. Что, спрашивается, смешного в том, что у мамы нет никакой модной одежды? Теперь мне немного жаль, что и старого гриба нет тоже. Если бы мама завела роман, я бы не обиделась. На мой взгляд, она вполне может понравиться культурному пожилому дяде. Я тут же продолжаю мечтать про внезапную кучу денег. После трат на себя можно было бы приодеть маму по последней моде. А потом найти пару отморозков и кастрировать папулечку. И заодно укоротить ему язык. Интересно, почем нынче такие услуги? Надо будет в Интернете пошарить.
– Сыночек! Ты мне не веришь? Досмеешься! Как рога потолок задевать станут – вспомнишь мои слова. Женщину не обманешь. Она это была! Только причесана иначе. В вашем захолустье можно и так шлындать. На халат пальто накинут – и ну на рынок.
Тут она попала в точку. Я встречала таких, у кого пальто не халат, а ночнушку прикрывает. Только не мама. Она как мальчишка одевается. Донашивая мои брюки.
– Жаль, я на мобильник ее заснять не успела. И какого черта ты застрял в этом болоте? – продолжает жужжать заезженная пластинка.
Скрестив ноги, я опустилась на чистейший дощатый пол. Сижу как турок, привалившись к стенке. Только кальяна не хватает. Раз я не могу внести исправлений в сценарий бабушкиного спектакля, то почему бы не развлечься разглядыванием изъянов на краске досок. Глядя на пол, вспоминаю, что давно не рисовала. Становится грустно.