Вышинский: А вы что сделали?
Шестов: Я их так распределил: часть денег, около 30 тыс. рублей, оставил для Анжерской организации, для террористической группы, которая была там – группа Шумахера и Федотова – и для других целей. 40 тыс. рублей я передал Муралову для других организаций, лично ему подведомственных и подчиненных, и 30 тыс. он еще просил у меня для Кемерова. Муралов получил 70 тыс. рублей. Остальные деньги я отдал для Прокопьевской организации. Черепухину я дал около 15 тыс. рублей и около 30 тыс. рублей отдал Овсянникову».
Начальник хозяйственного отдела Управления рабочего снабжения Кузбасса, один из ближайших сторонников Троцкого Н. Муралов был арестован 17 апреля 1936 года. Он отрицал свою вину восемь месяцев. Но, когда другие подследственные стали давать подробную информацию, то 5 декабря сознался и он. Муралов говорил на процессе: «Хотя я и не считал директиву Троцкого о терроре и вредительстве правильной, все же мне казалось морально недопустимым изменить ему. Но, наконец, когда от него стали отходить остальные – одни честно, другие нечестно – я сказал себе… должен ли я оставаться таким святым? Для меня это было решающим, и я сказал: ладно, иду и показываю всю правду».
Но более важным психологически, считал Фейхтвангер, явилось то, что «они больше не верили в Троцкого, потому что внутренне они не могли уже защищать то, что они совершили, потому что их троцкистские убеждения были до такой степени опровергнуты фактами, что люди зрячие не могли больше в них верить… Люди, верящие в свое дело, зная, что они обречены на смерть, не изменяют ему в последний час».
В середине прошлого столетия, когда существование советского строя казалось непоколебимым, обыватель тоже не верил в то, что перед войной были люди, готовые пойти на террор, на диверсии – на свержение Советской власти. Государство, оставленное нам в наследство Сталиным, стояло на таком прочном фундаменте, что оно казалось способным противостоять любому агрессору. И уж тем более никто бы не поверил, если бы ему сказали, что в конце столетия Москву будут сотрясать адские взрывы, террористы начнут захватывать в заложники детей, а на окраинах страны станут шакалить преступные банды. Такого пророка сочли бы умалишенным.
Во время судебного разбирательства тема вредительства и намерения по физическому устранению руководителей Советского государства уже не стали сенсацией. Не являлось особенностью дела и то, что, как и на предыдущем процессе террористов 1936 года, подавляющее большинство обвиняемых составляли люди еврейской нации. Эта национальная особенность подсудимых давала либеральным историкам основание апеллировать весьма шатким доводом, что, мол, «в борьбе против Сталина евреи не могли искать сотрудничества с Гитлером».