По мере продолжения Сониной отповеди настроение просителя менялось, как небо перед грозой. Наконец, он не выдержал и тоже разразился гневной тирадой:
— Да ты что, нотации мне читаешь? — Маловичко выпрямился на стуле для посетителей — Ты теперь на коне и можешь меня поучать? Я что, на гульки себе прошу? Моя дочь умирает! Не дай Бог тебе пережить такое! Не зря от тебя Генка ушел. Ты просто ведьма!!!
Соня решила промолчать. Она сказала что хотела, она была права. Маловичко встал, кинул на нее последний убийственный взгляд и демонстративно спокойно вышел.
Хозяйка осталась сидеть на своем месте, откинувшись на спинку кресла и убеждая себя в своей правоте. Минут через пять вошла Оля со счетами на подпись и рассказала, что, уходя, Маловичко злился и бормотал себе под нос что-то вроде: «...толкает меня на преступление...»
Мамедов вошел в кабинет Сони Бочкаревой ровно в три часа ноль-ноль минут по местному времени. Хозяйка, предупрежденная о прибытии визитера секретаршей, подняла внимательные и даже настороженные глаза от прайс-листов, лежавших перед ней, и несколько секунд бесцеремонно рассматривала вошедшего. Он спокойно выдержал паузу, стоя на входе и разглядывая, в свою очередь, саму Соню, потом вежливо сказал:
— Здравствуйте, Софья Михайловна!
— Здравствуйте, — ответила Соня и улыбнулась. Она не привыкла заботиться о том, что подумают о ней люди, но сейчас ей вдруг захотелось выглядеть немного приветливей. Дело было во впечатлении, произведенном Мамедовым на Соню. Это было впечатление больших денег.
Костюм, рубашка, галстук, туфли, кожаный портфель с вензелем известной фирмы — все это выглядело вызывающе дорого. Ухоженные волосы, запах дорогого парфюма, стильные запонки и зажим для галстука дополнили образ преуспевающего дельца вблизи, когда Мамедов подошел к ее столу поздороваться. Соня протянула ему руку с аккуратным маникюром и пожалела, что ее прекрасные бриллианты сейчас лежат дома в шкатулке, а не отягощают ее пальцы, мочки ушей и шею.
Зато она отметила перстень Мамедова на безымянном пальце правой руки. Похоже, это настоящий изумруд, и преогромный к тому же.
«Буду думать, что это стекляшка, — решила она про себя, — а то как-то слишком все!»
Все, действительно, было слишком. Мамедов заставлял ее немного нервничать. Он был молод, очень уверен в себе, деловит и предлагал невероятные вещи. Сделка казалась очень выгодной, слишком выгодной.
«Где же здесь ловушка? — размышляла Соня, предлагая гостю кофе. — Все так мило, так перспективно!»
— Знаете, — сказала она вслух, — мне надо подумать. То есть, для себя я все решила. Мне нравится ваше предложение, но мои партнеры... Их еще надо будет убедить!