Адам с мученическим выражением лица отказался от еды. Тер ладонью язву. Вместо меню мне показали блюда с чужих столов. Действительно, зачем тратиться на бумагу и типографию? Посмотрела направо, взглянул налево и вот тебе ассортимент. Салат из морепродуктов я узрела на столике критских таксистов, а рыбу сибас хозяйка лично вытащила мне из холодильника. Ее старая мамаша тут же, ворча, начала ее разделывать.
— Это у них семейный бизнес, — пояснил очевидное Адам.
— Скажи мне как грек, если попрошу еще оливкового масла к салату — она не плюнет мне в тарелку перед подачей?
Адам задумался.
— …но лучше не надо, — проглотил он начало фразы.
В этот момент принесли разливное пиво.
И жизнь сразу преобразилась. Я по-хозяйски прищепила к столу бумагу-скатерть, сама размешала и заправила салатик, налила Адаму водички и даже сфотографировалась на фоне сервировки с веточкой кипариса в зубах.
Через пару часов райского обеда пиво начало выветриваться, а настроение портиться. Начался обратный отсчет.
— Посмотри, пожалуйста, сколько там написано, — протянул мне листок с чеком Адам.
Достали эти «слепые».
Когда «клеют» — под лупой не разглядывают, а едят и в туалет отходят — мимо тарелки вилкой не тыкают и по дороге в сортир не падают.
Откуда тогда эта дурацкая манера неожиданно «слепнуть» и совать девушкам счет?
А это представление называется «Зацени, дорогая, сколько я на тебя потратил».
Я в таких случаях обычно возвращаю листок обратно со словами: «Мое зрение еще хуже твоего» и с наслаждением наблюдаю, как он в итоге «прозревает» и расплачивается абсолютно точно.
В этот раз, на рубеже схода пивного допинга в состояние раздраженного похмелья, мне захотелось изменить сценарий. Я протянула листок Адаму и назвала цифру в два раза большую, чем была в счете.
— Не может быть, — занервничал Адам. — Почему так дорого?
— А они за самообслуживание наценку берут.
Адам хмуро протянул руку, не забывая, одновременно тереть желудок.
— Дай-ка я посмотрю.
Справедливость восторжествовала — Адам был исцелен. А недовольная скромными чаевыми хозяйка, собирая прищепки со стола, эхом бурчала нам вслед.
В этот вечер обморок страсти снова не посетил меня.
А у Адама случилось отравление.
— Я чувствовал, что вода была несвежая в том кафе, — пожаловался Адам, быстро открывая дверь в туалет.
Я закрылась у себя в комнате и засунула в уши затычки. И еще сверху подушку на голову положила. Лишней не будет. Мало ли что… Человек все-таки живой…
Перед ужином пляж подчищался — отдыхающие уходили в номера. Одевались, наряжались, красились, доставали из сейфов украшения, мобильники, часы. Шли медленно и солидно в столовую, которая вечером переименовывалась в ресторан. Этот путь от лифта до столика через зал — как ковровая дорожка Канн, все делают вид, что самодостаточны, но наряжаются только для других.