– Может, выпьем за успех? – предложил Жихарев.
Я не нашелся, что сказать, и он отвлекся, оставив нас с Ольгой наедине.
– Вам нравится? – спросил я, чтобы только не молчать. Чувствовал себя полным идиотом.
– Очень. Спасибо вам.
– За что?
– За приглашение.
– А-а, вы об этом. Пустое. – Я даже рукой махнул.
– Мне нравится ваша программа. Я от нее без ума.
«Я от нее без ума» – в этом мне что-то послышалось. Можно было решить, что ее слова относятся лично ко мне, и хотелось верить, что я не ошибаюсь.
– Я смотрела последнюю вашу передачу. Про подземный ядерный центр. – Она улыбнулась очаровательной мимолетной улыбкой. Как воспоминание о приятном. – Хотя это немного жестоко.
– Жестоко? – опешил я.
– А вы не находите? – спросила мягко. – Этому человеку, которого вы разыгрывали, пришлось очень несладко.
– М-да, – согласился я.
Мне почему-то стало стыдно за ту нашу съемку. То есть до сих пор все было нормально, а вот теперь вдруг мое мнение о собственной работе вмиг переменилось.
– Я сказала что-то не так? – Ольгины ресницы вспорхнули.
– Н-нет, почему вы так решили?
– Увидела, – ответила она. – Простите меня.
Появился Жихарев. Он принес шампанское. Пузырьки шампанского поднимались к поверхности и исчезали. И точно так, без следа, исчезло то, что только что было между нами – между мною и Ольгой. Как будто возникла зыбкая и неустойчивая общность – и вдруг пропала от малейшего сотрясения. Сотрясением было появление Константина. Теперь Ольга была не со мной, а с Жихаревым. И это меняло мое восприятие жизни. Скучнее становилось. Хуже. Давно со мной такого не случалось.
– За тебя! – поднял свой бокал Жихарев.
За мои успехи, надо понимать. Но мне совершенно не хотелось пить за собственные успехи. Мне хотелось поднять бокал за Ольгу. Я посмотрел на нее и вдруг понял, что она обо всем догадалась. По дрожанию ее ресниц понял, по тому, как держала бокал. По легкому отблеску румянца, уже в который раз за сегодняшний вечер окрасившему ее лицо.
– Если можно – за Ольгу, – сказал я, обращаясь к Жихареву. – Не возражаешь?
Он вдруг засмеялся и согласно кивнул. Нисколько не ревновал, хотя о чем-то догадался, безусловно. Он был легок в общении. Грязное к нему не приставало. Я понял, кому достаются такие женщины. Тем, кто уверен в себе и никого не боится. Жихарев нисколько меня не опасался. Потому что я мог быть хоть десятикратно звездой экрана, но Жихарев оставался Жихаревым, и его личные качества перевешивали все остальное, потому что это «остальное» было наносным, а он, Жихарев, – настоящий. Сильный и всегда верящий в свою собственную звезду.