Она задумалась.
— А вот матери деньги счастья не принесли. Когда бедно жили, лучше было. А сейчас… Почему так?
— Ирина, откуда же я знаю?
— У вас все по-другому. Вы интересно живете, делом заняты, вы умная.
— Не надо преувеличивать. Я такая, как все. У меня куча недостатков и неприятностей. Сама сегодня видела, — добавила Лена.
Ирэн замотала головой.
— Все равно. У вас совсем другая жизнь.
Елена задумалась, припомнив, как один из знакомых, полковник МВД в отставке, взглянув на её большую статью в журнале, — материал был подан хорошо, с кратким комментарием, фотографией автора, на разворот, — такие публикации бывают нечасто, сказал, небрежно бросив журнал на столик:
— И сколько тебе за это заплатили?
Лена ответила.
Знакомый хмыкнул.
— Я бы за таким гонораром даже не поехал.
Полковник недавно уволился из милиции и устроился в какую-то коммерческую банковскую структуру и теперь, открестившись от прошлого, строил из себя преуспевающего бизнесмена.
— Если бы ты занималась чем-нибудь другим, то могла бы зарабатывать прилично — с твоей-то головой. У нас уборщицы больше получают.
— Послушай, — сказала ему Калинина, немного подумав, — когда ты полгода сидел на Кавказе, брал банду, ты думал о том, сколько тебе заплатят?
Бывший эмвэдэшник опешил.
— А что касается зарплаты… Если бы ты пошел не в банк, а в услужение к бандитам, то получал бы ещё больше.
— Ты умеешь быть злой, — скривился отставник.
— Да брось, не стоит обращать внимания!
После этого разговора они не встречались.
Елена смотрела на Ирину и думала о том, как сильно изменилась девушка. Повзрослела…
— Мне жалко мать. — Ирэн теребила прядь рыжеватых волос. — Я пыталась говорить с ней. Она плачет, соглашается, а потом опять напивается до бесчувствия, и начинается кошмар. Отчим делает, что возможно. Я с ума от них сойду! Иногда ненавижу их обоих. Это ужасно, да?
— Может, матери надо лечиться? — неуверенно спросила Лена.
— Вы думаете, мы ничего не пробовали? Все бесполезно. — В глазах Ирины было отчаянье. — Я живу в ожидании несчастья. Сергей Львович…
— Она пожала плечами. — Другой давно бы рукой махнул и ушел к чертовой матери.
Она вздохнула.
— Может, и уйдет скоро, особняк строит. Недавно спросил у меня: поедешь со мной? Я обалдела. А мама, говорю? Сказал, с нами поедет, ей там лучше будет. А я боюсь: сейчас соседи вокруг, она хоть их стесняется, а что там будет — неизвестно. Устала я от них, и от отчима, и от матери… Это нехорошо, что я так говорю, да?..
Ответить Калинина не успела. Внезапно, как сигнал тревоги, прозвучал телефонный звонок.