Некоторое время ехали в молчании, каждый думает о своем, я посматривал на дерево, которое нам указали для ориентира, как вдруг кони наши разом испуганно захрапели. Под Гендельсоном встал как вкопанный, а мой так и вовсе хотел было попятиться. Перед нами вспыхнуло красное облако, рассеялось в один миг, оставив женщину в кумачовой одежде. Ее пурпурные, как кровь, волосы незримый ветер развевал во все стороны, словно струи били снизу. Лицо бледное, чистое, на месте глаз большие темные впадины. Я старался рассмотреть глаза, но все лицо женщины казалось подернуто дымкой, как и ее фигура. Даже в волосах не различал отдельных прядей, а только красное пламя, раздуваемое ветром.
Она протянула мне рукоятью вверх, острием вниз совершенно черный меч. Прямой, длинный, ширина лезвия в два пальца, ничем не примечательный, кроме странного цвета. Да еще рукоять, хоть и обычная рифленая, но удивительно красного цвета, будто раскалена.
Но женщина держит его свободно. Я сказал, ибо молчать неловко:
– Красивый меч… Хорошая работа. Особенно это сочетание красного с черным!.. У кузнеца великолепный вкус.
Женщина сказала негромко:
– Это непростой меч. Он может сослужить тебе важную службу. Но ты должен взять на себя один обет…
Я спросил настороженно:
– Что за обет?
– Поклянись, что выполнишь…
Я покачал головой.
– Я очень не хотел бы давать опрометчивых обещаний…
– Поклянись, – повторила она, будто не слышала меня.
– Понимаете, – сказал я раздельно, – я такой чудак, что все же стараюсь выполнять свои обещания… даже если даю сгоряча. Потому я крайне осторожен, поймите меня! Увы, я не хозяин своего слова, а раб…
Она прямо посмотрела мне в глаза, я содрогнулся.
– Ты говоришь, – произнесла она медленно, – не по-рыцарски… Даже простые мужчины так не говорят… Кто ты?
– Мыслящий тростник, – ответил я, – птица без перьев… и с плоскими ногами… животное, что жарит свою пищу… а также умеющее смеяться… побочный продукт любви… муха в бутылке… приговоренный быть свободным… есть дробь… душа, обремененная трупом… тот, кого располагают… и кто звучит горько…
Она рывком протянула мне меч:
– Он твой!
Я машинально взял меч, раскрыл рот для вопроса, но женщина исчезла, словно выключили свет. Меч заметно оттягивал руку, я держал его по-дурацки в вытянутой руке. Конь фыркнул и переступил с ноги на ногу. Я опомнился, опустил лезвием на ладонь другой руки. По черному лезвию пробежали синеватые искры. Слегка покачал лезвием из стороны в сторону, искры превратились в хвостатые звезды, что врывались из-за края в эту узкую звездную ночь и пропадали за другим краем.