Гендельсон, к моему удивлению, галантно снял шлем, поклонился. Я не успел открыть рот, как девушка сказала живо:
– Простите, что здесь написано?.. Мои родители недавно сюда переехали, мы еще не обжились, я немножко заблудилась…
Я уставился на камень. Середина выскоблена до блеска, там два десятка слов, но я, если честно, даже в институте лекции по иностранному списывал, а тут вообще даже не буквы, а знаки. Совсем непонятные, что значит – руны.
– А на каком это языке?
Она взглянула на меня с удивлением.
– Разумеется, на древнем…
– Это понятно, – ответил я, – но у древних было много языков.
Она покачала головой с сомнением, потом вдруг посмотрела на меня с уважением.
– А ведь это может быть правдой! Странно, никому не приходило в голову. Считалось, что у древних был язык один, но использовали разные знаки… Вы один из магов?
Гендельсон напрягся, но смолчал, а я ответил живо:
– О, мы еще те маги! Особенно за столом. Все исчезает. Порой даже серебряные ложки…
Она расхохоталась чисто и невинно:
– Если вы такие маги, тогда да – та-а-акое прочитаете!.. Ладно, как-нибудь выберусь. Вижу, мне просто повезло наткнуться на таких же приезжих…
– Да, – сказал я легко, – Великое Переселение народов.
Она улыбнулась нам, медленно побрела в сторону от дороги. Ее прямоходящий варан тащился за нею. Девушка срывала цветы, подносила к лицу. Когда я оглянулся второй раз, там уже было чисто, пусто, хотя до ближайших деревьев еще далековато.
Мир впереди был нежно-лиловым. Я засмотрелся, не веря глазам, на то, что показалось золотой перловицей, но, когда приблизился, превратилось в изголовье самого дивного ложа, какое только видел. Ложе на каменной плите метровой высоты, изголовье в самом деле из красиво изогнутой по краю волнами гигантской раковины. Не меньше, чем метра полтора в диаметре. Она выглядит золотой, а когда я присмотрелся, жар ударил в голову: раковина в самом деле из золота. Или с большой примесью золота! Но явно же это натуральная раковина…
С ложа, привстав на локте, в нашу сторону со снисходительным интересом смотрела прекрасная женщина. Ложем ей служила вторая половинка раковины. Углубление совсем невелико, а красным покрывалом женщина прикрыла только ноги. Точнее, щиколотки. Половинка золотой раковины изнутри светится мягким оранжевым светом. Вся она словно указывала, что вот она – настоящая жемчужина.
Гендельсон ахнул:
– Я даже не мог подумать…
– Еще бы, – согласился я. – Самые крупные раковины, что я видел, это с блюдце. И то в магазине редких штук. Я собирал на море так и вовсе не крупнее надкрыльев майского жука.