Внезапно Гарри весь напрягся: из середины кустарника за ним явно кто-то следил. Гарри вскочил со скамейки – в густой листве мелькнули два огромных зелёных глаза.
– А я знаю, какой сегодня день, – донёсся до него насмешливый голос Дадли, приближавшегося вразвалочку.
Огромные глаза мигнули и исчезли.
– Что, что? – Гарри не отрывал взора от живой изгороди.
– А я знаю, какой сегодня день, – повторил Дадли, подходя ближе.
– Великое достижение! Наконец-то ты выучил все дни недели.
– У тебя сегодня день рождения. А где же поздравительные открытки? – хихикнул Дадли. – Выходит, у тебя даже в твоей уродской школе нет друзей.
– Смотри, как бы твоя мама не услыхала, что ты упомянул мою школу, – сухо проговорил Гарри.
Дадли подтянул сползавшие с толстого пуза штаны.
– А чего ты так уставился на кусты? – подозрительно спросил он.
– Да вот прикидываю, от какого заклятия они сильнее вспыхнут.
С поросячьих щёк Дадли сполз румянец, он отбежал назад и, заикаясь, проговорил:
– Ты… ты… не посмеешь. Папа сказал, будешь колдовать, он вы… выгонит тебя из дому. А… а куда ты пойдёшь? У тебя и друзей-то нет!
– Джокер-покер, фокус-покус, фигли-мигли, – угрожающе затараторил Гарри.
– Мама! – завопил Дадли и понёсся в дом. – Мама! Он занимается… сама знаешь чем!
Дорого заплатил Гарри за доставленное себе удовольствие. Тётя Петунья сразу поняла, что слова эти ничего не значат, что с её сыночком ничего не случится, как, впрочем, и с живой изгородью. Но для острастки замахнулась на племянника сковородой, так что Гарри едва от неё увернулся, да ещё выше головы завалила работой.
– Пока всё не закончишь, об обеде и не мечтай, – бросила она и вернулась к своим делам.
Дадли принялся за третий рожок мороженого, а Гарри взял губку, вымыл окно, машину, потом постриг газон, унавозил клумбы, обрезал и полил розовые кусты. Солнце палило нещадно, он устал и хотел пить. Оставалось ещё покрасить скамейку.
Конечно, на Дадли не стоит обращать внимание. Но как не расстроиться от его слов? Может, и впрямь нет у него в школе друзей?
«Видели бы они сейчас, как знаменитый Гарри Поттер раскидывает по клумбам навоз», – горестно размышлял он. Спина уже еле разгибалась, по лицу градом катил пот.
В половине восьмого тётушка наконец позвала его.
– Иди ешь! Да смотри, наступай на газеты! А то ещё нанесёшь грязи.
Гарри вошёл в прохладную, сверкающую чистотой кухню. На холодильнике высился праздничный пудинг: гора взбитых сливок, украшенная засахаренными фиалками. А в духовке аппетитно шкварчал в ожидании гостей свиной окорок. Тётя Петунья кинула на стол тарелку с двумя ломтями хлеба и куском сыра. На ней уже было вечернее платье цвета лосося.