— Очень приятно, мистер Норденгрен.
— Ты уезжаешь? — осведомился почтенный родитель у сына.
— Я — да, но братья еще в мастерской.
— Пожалуй, загляну-ка я к ним и передам привет от матери.
Когда старик скрылся в дверях мастерской, Флорин посмотрела на пакет с розовато-зелеными овощами. Бен улыбнулся, взвешивая пакет на руке.
— Ма считает, что мы с голоду умираем, с тех пор как обзавелись своим домом, и вечно шлет нам всякие вкусности.
— А родители живут неподалеку?
— Да, тут же, в городе. Па на пенсии, а ма ухаживает за огородом да балует своих мальчишек.
Бен добродушно рассмеялся. А Флорин позавидовала: бывают же на свете счастливые семьи! Ей захотелось порасспросить о житье-бытье Норденгренов поподробнее, но Бен уже сменил тему.
— Вот уж не думал, что встречусь с тобой снова! Тем более — наедине, — проговорил он, не сводя с девушки восхищенного взгляда.
— Мне необходимо было забыться, отвлечься от печальных мыслей, а никому до меня и дела нет! Я позвонила Натали, но она еще на работе, и Марк тоже, и мама. — Флорин до боли вцепилась в руль, не смея поднять головы. — Конечно, не следовало тебя отвлекать, но я ехала, куда глаза глядят, смотрю — Каунсил-Блафс, вспомнила про тебя и решила… Ну… понимаешь… Поток слов прервался, и все оправдания вдруг показались невразумительными и надуманными.
— Я рад, — тихо отозвался Бен и указал на белый двухэтажный домик с красной черепичной крышей. — Нам сюда.
В оконце над кухонной раковиной стучали ветви цветущей сирени, старинные часы с кукушкой показывали без пятнадцати четыре. На столе лежал пакет с ржаным хлебом и полуобъеденная гроздь зеленого винограда — просто так, без вазы.
Беспорядок вокруг царил страшнейший. Но Флорин влюбилась в кухню с первого взгляда: ничего уютнее и милее она в жизни своей не видела! Ей понравилось все — от занавесок с оборками, повешенных, должно быть, рукою бабушки, до потертостей на линолеуме, где старушка, верно, стояла и стряпала изо дня в день. Раковина тоже оказалась допотопной — широкой, с водоотводом в боковой стенке. Бен налил на руки из пластикового флакона что-то вроде сметаны. Включил воду, потер оранжевой щеточкой сначала ладони, потом каждый палец по очереди. Синяя рубашка туго натянулась между лопаток.
— Послушай, ты чувствуй себя, как дома. Хочешь — посиди в гостиной, — предложил Бен гостье, оглянувшись через плечо. — Я тут по-быстрому смою с себя грязь и смазку и буду готов.
Отвернувшись к окну, Бен расстегнул рубашку, стянул ее с себя, бросил на шкафчик. Взял в руки мыло, наклонился вперед и принялся яростно тереть лицо, шею, руки, подмышки и живот. Словно вознамерился живьем содрать с себя кожу.