Девушка застыла в дверях, не сводя глаз с Бена. Когда он наклонялся над раковиной, над поясом джинсов показывалась белая полоска трусов. Повлажневшие волосы на затылке казались темнее, чем обычно. Бен включил струю посильнее, подставил ладони, раз пять плеснул водой в лицо, отфыркиваясь, точно большой лохматый пес, только что выкарабкавшийся из реки. Брызги летели во все стороны — на занавески с оборками, на поблекший линолеум, на грязную рубашку.
Но вот Бен выпрямился, вслепую нащупал полотенце и принялся вытираться. Обернулся — и застыл как вкопанный при виде девушки. Пауза грозила затянуться. Капли воды со звоном срывались на пол. Опомнившись, Бен снова взялся за полотенце. Докрасна растер грудь, поросшую курчавыми волосками, мускулистые плечи, спину.
— А я и не заметил, что ты все еще здесь. Да не стесняйся ты, проходи в гостиную! Я тут раздобыл классную фотографию «бьюик» тысяча девятьсот двадцать четвертого года, на журнальном столике лежит. Взгляни, тебе наверняка понравится.
Флорин невольно подумала, что только полная идиотка предпочтет любоваться «бьюиком», если рядом умывается Бен Норденгрен! По кухне распространился свежий аромат мыла и еще тот непривычный щелочной запах, что девушка подметила в первый день знакомства. Должно быть, так пахнет специальный раствор, которым механики отмывают руки.
А ведь она бросилась к Бену не только сочувствия ради! Бенедикт Норденгрен воцарился в ее мыслях с первой минуты их встречи, и отрицать это еще большее безрассудство, чем выходить замуж за нелюбимого человека.
Пока Флорин внимательно изучала снимок «бьюика», Бен вихрем промчался наверх по деревянной лестнице, перепрыгивая через две ступени.
— А где мы будем играть? — крикнул он на бегу.
— Где скажешь, — откликнулась Флорин, обводя взглядом гостиную.
Автомобильные журналы, потертые диванные подушки, пустые жестянки из-под пива, белая майка, небрежно брошенная на спинку стула… Взгляд ее подмечал каждую подробность незамысловатого быта Бенедикта Норденгрена, трудяги-автомеханика.
— Тогда поехали в местный клуб. Я не прочь прокатиться.
Бен сбежал по ступеням и возник в дверях — с ракеткой под мышкой. Он уже переоделся в красный спортивный костюм с белыми полосками вдоль рукавов, на ногах — белые носки, в руках — кроссовки.
Сердце Флорин бешено заколотилось.
— В путь! — ослепительно улыбнулся Бен. — Я — твой, дорогая!
Она задохнулась от радости: а ведь так оно и есть!.. Или могло бы быть, стоит ей сказать лишь слово.