Мадам Константинос вздохнула.
— Вы настаиваете на своих словах?
Джессика устало потёрла лоб, видя, что настало время всё объяснить. Пожалуй, мадам Константинос должна узнать истинную историю. Она не знала, с чего начать и, в конце концов, выпалила:
— Я хочу, чтобы вы знали, мадам, что ничего из того, что вы слышали обо мне, не соответствует действительности.
Медленно, мадам Константинос кивнула, глядя на неё грустными голубыми глазами.
— Я думаю, что уже поняла это, — сказала она мягко. — Женщина, так много повидавшая и познавшая так много любовников, которых ей приписывают, будет иметь на лице отпечаток бурной жизни, а ваше лицо говорит о невинности. Я забыла, что сплетня может распространяться, как раковая опухоль, и питаться сама собой, но вы напомнили мне, и я обещаю, что не забуду этого снова.
Поощренная, Джессика нерешительно продолжила:
— Николас сказал мне, что вы дружили с Робертом.
— Да, — признала мадам Константинос. — Я знала Роберта Стэнтона большую часть своей жизни, он был близким другом моего отца и любим всем нашим семейством. Я должна была бы помнить, что он видел вещи намного более ясно, чем остальные из нас. Я очень плохо думала о вас прежде, моя дорогая, и глубоко стыжусь самой себя. Пожалуйста, вы сможете когда-нибудь простить меня?
— Конечно, — воскликнула Джессика, вскакивая на ноги, чтобы обнять пожилую женщину и вытереть слёзы, которые хлынули снова. — Но я хочу рассказать вам, как всё было, как получилось, что я вышла замуж за Роберта. В конце концов, вы имеете право знать, так как я собираюсь выйти замуж за вашего сына.
— Если вы хотите рассказать мне, пожалуйста, сделайте это, но не чувствуйте себя обязанной объяснять мне, — ответила мадам Константинос. — Если Нико удовлетворён, то и я тоже.
Джессика снова погрустнела.
— Но он не удовлетворён, — сказала она горько. — Он верит всем рассказам, которые слышал, и он ненавидит меня почти так же, как хочет.
— Невозможно, — задохнулась от удивления мать Николаса. — Нико не может быть настолько глупым, ведь очевидно, что вы — не коварная авантюристка!
— О, но он верит этому, совершенно! Отчасти это моя ошибка, — признала она с несчастным видом. — Сначала, когда я хотела удержать его, то позволяла ему думать, что я… была испугана, потому что со мной плохо обращались. Я не раз пыталась все объяснить ему с тех пор, но он попросту не хотел меня слушать. Он отказывается говорить о моих прошлых делах и разъярён, потому что я не стала спать с ним… — она остановилась, ошеломлённая тем, чт? выболтала его матери, но мадам Константинос кинула на неё поражённый взгляд, а затем взорвалась смехом.