— Да, я могу вообразить, что привело его в ярость, потому что у него характер его отца, — она захихикала. — Итак, вы должны убедить моего ослеплённого упрямством сына, что ваша искушённость является полностью вымышленной. У вас есть какие-нибудь идеи, как вы могли бы исправить это?
— Он узнает, — сказала Джессика спокойно. — Сегодня вечером. Тогда он поймёт, что я имею право на белое свадебное платье.
Мадам Константинос задохнулась, когда, наконец, поняла значение платья.
— Моя дорогая! Но Роберт… нет, конечно, нет. Роберт не был тем мужчиной, который мог жениться на юной девушке ради физического удовольствия. Да, я думаю, что должна услышать, как всё это вышло, в конце концов!
Джессика спокойно рассказала ей о том, что была молода и совершенно одинока, и Роберт хотел защитить её, и сколько злобных сплетен она вынесла. Она не утаила ничего, даже того, как Николас добивался её и какие предложения ей делал, и мадам Константинос была глубоко обеспокоена, когда рассказ закончился.
— Порой, — медленно проговорила она, — мне хочется разбить вазу о голову Нико, несмотря на то, что он мой сын! — она посмотрела на свадебное платье. — У тебя нет ничего другого, чтобы надеть? Ничего белого?
Джессика покачала головой.
— Нет, ничего. Я должна буду надеть это.
Петра принесла наколотый лёд, завёрнутый в небольшое полотенце, чтобы приложить его к глазам Джессики, и через полчаса все следы слёз пропали, но она была неестественно бледна. Она двигалась очень медленно, жизненные силы покинули её, все искры радости погасли. Мадам Константинос и Петра бережно одели Джессику в платье персикового цвета и закрепили такого же цвета фату на её голове, потом вывели её из комнаты.
Николаса здесь не было, он уже ушёл в дом своего крёстного отца, но вилла была заполнена родственниками, тётями, дядями и кузенами, которые улыбались, болтали и тепло приветствовали её, когда она вошла. Ни одного из её друзей не было здесь, она поняла это с самого начала, но, с другой стороны, их и было-то только двое: Чарльз и Салли. Это заставило её почувствовать себя ещё более одинокой и замерзшей так, как будто она никогда больше не почувствует тепла.
Андрос должен был сопровождать её вниз по дорожке, ведущей к деревне, и он уже ждал её, высокий и темноволосый, в смокинге, и на мгновение стал так похож на Николаса, что Джессика задохнулась. Андрос улыбнулся и подал ей руку; его отношение к ней слегка потеплело за прошедшие несколько дней, и теперь он был искренне озабочен, когда обнаружил, что она дрожит, а её руки холодны, как лёд.