Его семя, которое никогда не приживётся.
Блуждающая мысль всплыла в его сознании как раз в момент, когда он обнимал её, наполняя, а сердце его неистовой какофонией колотилось в ушах. Он, как можно скорее, выкинул эту мысль из головы.
Время. Ей нужно время. Он мог дать ей время, если должен.
Понадобилось несколько секунд, чтобы дыхание его замедлилось, и чуть больше времени, чтобы его удовлетворённый «петушок» выскользнул из неё. Как только Луиза это почувствовала, то повернулась так, чтобы обнять его за талию и притянуть к себе поближе.
Саймон поцеловал её, завладев сперва её ртом, потом ухом и ложбинкой её горла.
— Это было очень… интересно, — пробормотала она, когда он добрался до её шеи. — Никогда не представляла… занятие любовью таким вот способом.
— Имеется сотня способов занятия любовью, и я хочу, чтобы мы испробовали каждый из них.
В тот самый момент, как на лице её мелькнуло возбуждение, Луиза задумчиво посмотрела на него.
— Где ты научился такому разнообразию любовной близости? За время молодости, которую провёл в борделе?
Саймон вздрогнул, затем вспомнил, что выболтал в гневе.
— Похоже, — уклончиво ответил он, изогнув рот для поцелуя.
Луиза отвернулась.
— Почему ты провёл свою молодость в борделе, а потом… сохранял целибат в Индии?
— К тому времени я пресытился ими, — признался он.
Узнай она когда-нибудь всю правду о том времени его жизни, открыла бы слабое место, которое осталось у него, несмотря на треклятое дедово воспитание. И тогда она бы воспользовалась этим, чтобы управлять им. Он в этом не сомневался.
— Большинство мужчин… — начала она.
— … не обсуждают свою лихую молодость с женами, — закончил Саймон. Подняв её на руки, он вышел из гардеробной. — Это было давным-давно, вряд ли стоит об этом говорить. Я, как и все юноши, бездарно растрачивал своё семя. Но теперь, я достаточно повзрослел, чтобы засеять нечто более плодородное…
Он, застонав, прервался.
— Прости меня, — пробормотал он, пронося Луизу через её спальню, и без остановок добрался до своей.
Она зарылась лицом у него на груди.
— Не тебе извиняться. Это я…
— Всё прекрасно, — коротко произнес Саймон, не желая думать о её тампонах.
— Я только хочу, чтобы ты знал, как я сожалею, что была трусихой и не рассказала тебе.
— Всё прекрасно, — повторил он. Когда он вздрогнула, он смягчил тон. — Мы можем немного подождать с детьми, дорогая.
Дойдя до своей уже расстеленной кровати, он положил на неё Луизу, затем примостился рядом с ней.
— Но я, по правде говоря, хочу кое-что в обмен на свою милость.
Она повернулась к нему, мгновенно настороженная.