На ранчо отец предоставлял ей полную свободу и с большим удовольствием знакомил с соседями. Он очень гордился своими талантами, успехами на сцене и был поначалу чрезвычайно горд и своей дочерью. Он безмерно радовался ее помолвке с соседским сыном и с воодушевлением готовился к предстоящей свадьбе.
С другой стороны, он никогда не позволял Кэтрин выезжать за пределы усадеб, прилегавших к его ранчо. Три-четыре дня в неделю он непременно проводил в Мельбурне, но дочь с собой ни разу не брал. Кэтрин слышала о его любовных похождениях, но эта сторона отцовской жизни ее не интересовала. Она была слишком поглощена собственными впечатлениями от чужой страны и переживаниями первой любви. Только вернувшись домой и рассказав матери, почему не состоялась ее свадьба, Кэтрин узнала правду о браке ее родителей и поняла, что ходившие об отце слухи, вероятно, имели основания. Тогда ей открылась вся глубина порочности этого человека.
Но сейчас, стоя у его могилы, она осознала необратимость случившегося и горько сожалела, что не имела возможности встретиться с отцом в последние его дни и поговорить. Кэтрин душили слезы. Жизнь зачастую ставит человека перед выбором, и Кэтрин сделала свой выбор в пользу больной матери.
Кэтрин упала на колени.
— Прости меня, папа, — прошептала она. — Теперь ты меня понимаешь.
Она прочитала молитву за упокой его души, перекрестилась и медленно поднялась на ноги. Слезы все еще туманили ее взор, а мысли блуждали в прошлом.
Проклятье! Она плачет! Ларри с трудом выносил плачущих женщин, поскольку не знал, как себя с ними вести. Несколько раз любовницы закатывали ему слезливые сцены, когда он с ними расставался. Зрелище было не из приятных — распухшие носы, покрасневшие глаза, пятна на лице. Но Кэтрин плакала красиво. Слезы медленно стекали по ее щекам, мерцая на солнце, как жемчуг. Время от времени она вытирала их ладонью.
Не замечая пристального внимания Ларри, Кэтрин предавалась своей печали. Потом, прерывисто вздохнув, она прочитала надписи на склепе. Кроме ее отца, там покоились его отец и мать. Не слишком древняя династия, подумала Кэтрин с грустью. Первый Энтони Дженнауэй, наверное, мечтал о большем, когда купил эту землю.
Увидев, что Кэтрин готова уходить, Ларри подошел к ней.
— Похоже, — эпоха Дженнауэй на ранчо закончилась. Что с ним будет дальше? — спросила Кэтрин грустно.
— Это еще предстоит решить. Но мы не станем обсуждать раздел имущества твоего отца на его могиле. Едва ли это прилично, даже для тебя. Побереги вопросы до возвращения на ранчо. Хотя бы так прояви к отцу уважение, — произнес Ларри с нажимом.