— Что же мне делать? Матерь Божия, дай мне совет! Я уже не знаю, что со мною, и мне страшно!
— Страх… — Кларанс на минуту задумалась. — Извините, дорогая, но я не думаю, что ошибусь, сказав, что вы в равной степени боитесь и Гийома, и самой себя.
— Не знаю…
Юная бенедиктинка остановила на сестре прозрачный, как вода, чистый взгляд.
— Знаете, Флори, знаете! К чему этот самообман! Вспомните, как при каждой встрече ваша воля оказывалась парализованной перед его настойчивостью! Вы просто боитесь в очередной раз капитулировать в объятиях, которым не останется ничего другого, как раскрыться для того, чтобы вы в них бросились!
— Не теперь, сестра, не теперь; все между нами изменилось… Но даже если бы вы и были правы, то я боюсь больше всего не вспышки такого рода, а скорее мести, не зная, по правде говоря, кого она может настигнуть. Я с ужасом вспоминаю об угрозах Гийома по поводу моего бедняжки Готье, которым он так вероломно воспользовался, добиваясь того, чтобы я ему уступила.
— Вы боитесь, чтобы он не повторил то же самое с Агнес?
— А почему бы и нет?
— Потому что она ваша приемная дочь, а не родная!
— Эта неутомимая слежка, сжимающаяся вокруг меня, должна же когда-нибудь прекратиться!
— Может быть, он первый от нее устанет?
— Да услышит вас Бог!
— Чтобы он меня услышал, Флори, нужно молиться лучше, чем это делаете вы! От силы молитвы зависит ее результат. Нам следует не только научиться молиться, но и объединяться для молитвы. Разве не сказал наш Господь: «Если двое из вас попросят вместе у отца моего, то сбудется»?
— Знаю, Кларанс, знаю… но когда я сбиваюсь с пути истинного, молитвы мои проходят даром! В такие минуты я чувствую, что вера моя иссушается, как цветы засушливым летом. Я превращаюсь в выбеленный ветрами надгробный камень, и слова, которые мне удается обратить к Богу, падают как пыль в пустоту моей души!
— Значит, следует прежде всего просить его освежить вашу Мятущуюся душу, укрепить ее. Когда вы почувствуете эту крепость, остальное приложится. Пойдемте со мною в часовню. Попытаемся воззвать к Господу одним голосом.
Они долго оставались коленопреклоненными, рядом, под сводами часовни, в запахе ладана дышавшей почти ощутимым на ощупь покоем. По плиткам пола скользили черные силуэты, слышалось шуршание платьев и тихий перестук четок. При каждом движении молившихся, каждом стуке двери начинали трепетать огни восковых свечей перед изваяниями Богородицы и святых. На алтаре мерцал шитый золотом полог дарохранительницы…
Флори молилась, не переставая размышлять, и размышляла, не прерывая своей молитвы. Она видела, как ощутимо для сознания, но необъяснимо для разума молитва вселяет уверенность в духовной поддержке.