— Как это в Москву? Кто это интересно без тебя ее перегонит?
— Зайди в местный яхт-клуб, оплати услуги, они сами поставят ее на платформу. Укажи только адрес — станция Водники. Снимите и заберите с собой аппаратуру, плитку и все, что могут раскурочить в пути.
— Ну ты даешь… Дельф тут без тебя голодовку объявил.
— Берите с Леной билеты на самолет и в Москву. Ветеринарный сертификат на собаку в моем «тревожном» чемоданчике. Деньги есть?
— Да осталось кое-что… Где тебя искать?
— Возвращайтесь в Хотьково. Я вас сам найду.
— Хоп!
Он положил трубку, снял рубашку, размотал бинт и подошел к зеркалу. Хирургический шов рдел зловещей литерой «U».
* * *
Стол в банкетном зальчике ресторана «Мещанская сторона» был накрыт на восемь персон: молодые, Герман Бариевич, Радик, Леонкавалло, Анастасия. Из Гродно прилетела новая еремеевская теща — высокая моложавая со вкусом одетая полька — Ядвига Леонтьевна. Еремеев из своих друзей — самых нейтральных с точки зрения безопасности фирмы — смог пригласить только одного — Леню Татевосяна, искусного армянского ювелира, в прошлом командира радиотехнической службы на той самой подводной лодке, где Олег начинал карьеру корабельного врача. Леня преподнес новобрачным оригинальный подарок: четыре серебряных перстня в виде изогнувшихся в прыжке дельфинчиков. На палец они надевались парой — рострумами друг против друга; глядя на них, возникало ощущение радостной игры…
— Я тоже подарю колечко! — перекрыл гомон общего восхищения Герман Бариевич. — Оно не серебряное, стальное. Очень скромное…
Все затихли и насторожились.
— Правда, на нем два ключика. Но они не золотые. И очень хорошо, иначе бы они гнулись в стальном замке стального автомобиля. Получайте ваш «джип» и будьте счастливы!
Оркестранты — их было четверо — переглянулись, и грянули:
Где-то за городом
Очень недорого
Папа купил автомобиль…
— Напрасно вы так считаете, — шутливо погрозил музыкантам вилкой Герман Бариевич. — Последняя модель — «рейкджер-джип». Вездеход для наших дорог.
— Какого цвета?
— В цвет ваших глаз, мадам, зеленого. Горько! Очень горь-ко…
Свадьба получилась веселая, чуточку шальная. Герман Бариевич много и охотно танцевал с Карининой мамой. И всякий раз, когда он подавал руку элегантной польке с безумным разрезом платья на левом бедре, не оставлявшем сомнений, от кого невесте достались такие красивые ноги, оркестранты начинали что-нибудь медленное и томное — из давней юности танцоров.
Далеко-далеко, где кочуют туманы…
Еремеев расслабился и позволил себе выпить больше обычной, весьма строгой нормы, и поэтому от всей свадьбы у него осталось в памяти только резкое впечатление: Анастасия танцевала танго с Радиком, держа безногого урода на руках, словно куклу. От этого зрелища Еремеев на минуту протрезвел, а потом все опять закружилось в пестром тумане.