Мы нашли трех мужчин, сидящих в молчаливом терпении. С чисто мужской твёрдостью они согласны были пребывать в покое, когда осознали, что сделали все, что было в их власти. Итак, нам оставалось только ждать.
Когда пробило два часа, это вроде бы нас несколько освежило. Все тени, казалось, кружившие вокруг нас в течение предшествующих часов мгновенно исчезли, и мы начали исполнять свои обязанности. Тщательно и быстро. Сначала оглядели окна и убедились, что все они закрыты, затем подготовили наши респираторы, чтобы надеть их, когда наступит определённое время. Мы с самого начала уговорились их использовать, так как не знали, не будут ли выходить какие-нибудь отравляющие газы из шкатулки, когда она будет открыта. При этом никому из нас почему-то не приходило в голову, что существуют некоторые сомнения, сможем ли мы её открыть вообще.
Затем под управлением Маргарет мы перенесли мумифицированное тело Царицы Теры в комнату мистера Трелони и положили её на диван. Жестоко повреждённая рука Царицы была помещена в прежнее положение ей на грудь, и под руки положили рубин из Семи Звёзд, который мистер Трелони предварительно вынул из сейфа. Он вспыхивал и сверкал, когда возвращали его на место.
Все это имело достаточно странный вид, и сам опыт был странным. Мрачные и молчаливые мужчины подняли белую неподвижную фигуру, выглядевшую, как статуя из слоновой кости (во время нашего продвижения с неё спала простыня) и унесли её прочь от зажжённых свечей и белоснежных цветов. В комнату, где сияние электрических огней было направлено на огромный саркофаг, установленный в центре помещения, готового для окончательного эксперимента, основанного на исследованиях двух учёных-путешественников, посвятивших этому эксперименту свою жизнь. Снова сходство между Маргарет и мумией, усиленное ещё в большей степени её собственной необычной бледностью, увеличивало странность эксперимента. Когда все было окончательно подготовлено, прошло ещё три четверти часа, потому что все наши действия были тщательно продуманы. Маргарет подозвала меня, и я вышел вместе с ней, чтобы принести в комнату Сильвио. Он подошёл к ней мяуча. Она подняла его на руки и передала мне, а затем совершила поступок, который странно тронул меня и остро напомнил о безнадёжности дела, затеянного нами. Одну за другой она старательно погасила свечи и поставила каждую на её обычное место. Когда она закончила с этим, то сказала мне:
– С ними теперь все покончено. Что бы ни наступило – жизнь или смерть – отныне не будет причин для их использования.